Где-то в темноте капала вода, сталактит ронял ее на камни. Очень домашний звук, будто кран протекает. Пахло сигаретами и кофе.Раненый мальчик лежал в глубине пещеры на самодельной кровати, на вид очень удобной, – два пружинных матраса один на другом, покрытые простынями, пуховыми подушками и безбрежным стеганым одеялом. Нога Спиро была в чем-то вроде клетки, чтобы ничего на нее не давило. Мальчик полулежал среди подушек, похоже, в пижаме сэра Джулиана – бледно-голубой, шелковой, с темно-красным кантом, пил кофе и совершенно не выглядел больным. Он удивленно взглянул на меня в задал Максу какой-то вопрос на греческом. Макс ответил по-английски. «Это – сестра кириа Форли. Она – мой и твой друг, собирается нам помочь, и я хочу, чтобы она услышала твою историю».Спиро внимательно и безо всяких признаков приветливости посмотрел на меня круглыми темными глазами. Его можно было узнать по фотографиям, но только приблизительно. Густые волосы, мощнее тело, сильные плечи – все на месте. Но сияние здоровья, солнца и счастья исчезло. Он выглядел бледным, очень молодым и незащищенным. Макс подставил мне ящик, спросил у мальчика: «Как ты себя чувствуешь? Болит?»«Нет», – сказал Спиро. Было совершенно очевидно, что это – ложь, но в ней не было бравады. Просто он не хотел признаваться в слабости.«Хорошо». Макс тоже сел, перебросил через пещеру гигантскую тень, посмотрел на мальчика минуту или две. «Если тебе лучше, расскажи подробно, что случилось. Со всеми деталями, пожалуйста».«Всеми чем?»«Все, что ты можешь вспомнить».«Хорошо». Спиро допил кофе и, не глядя, передал чашку Адони. Тот тихо поставил ее в сторону, подошел к кровати и сел, изогнулся, как кот, в изголовье кровати подальше от сломанной ноги. Он залез в карман за двумя сигаретами, засунул в рот сразу обе, зажег и передал одну Спиро. Мальчик взял ее, тоже не глядя, но здесь не было никакой враждебности. Молодые люди знакомы так хорошо, что слева не нужны. Они сидели рядом на подушках, Адони расслабленный и грациозный, Спиро напряженный и какой-то прямоугольный, по-рабочему сжал в кулаке сигарету. Он еще раз опасливо на меня посмотрел и больше не обращал внимания, сосредоточился на Максе, будто тот судья и сейчас вынесет окончательный и неопровержимый приговор.Мальчик говорил медленно, лицо его делалось все более усталым. Я уже поверила в вину Годфри, хотела услышать только подтверждение, узнать, как он это сделал. Возможно, в менее романтической обстановке я воспринимала бы все по-другому, но там казалось, что любая сказка может оказаться правдивей. Даже вполне вероятно, что это – пещера Просперо, и здесь, на грубом полу, неаполитанские герцоги слушали рассказ давно утонувшего графа.Ничего необычного той ночью не происходило. Единственно, что удивило Спиро, так это что небо было не особенно чистым, а по радио обещали шторм. Он сказал об этом Годфри, но тот ответил, что распогодится. Они вывели яхту и поехали незадолго до полуночи. Ночь оказалась очень темной, но Спиро больше ничего не говорил, а Годфри сидел в рубке, занятый оборудованием и камерой.«Он выглядел, как обычно?» – спросил Макс.«Не могу сказать. Тихий и, может, немного резкий, когда я заговорил про погоду, но он такой был целый день. Я подумал, что он сердится за то, что я с утра пошел в эллинг чинить мотор, поэтому я ничего не говорил и не думал. Он мне платит, ну и все».«Все равно, это может быть интересным. Но пока продолжай. Вы были в проливе темной ночью».Спиро сделал затяжку и потянулся стряхнуть пепел на пол. Адони подставил ему блюдце из-под кофейной чашкя.«Мы прошли примерно половину пути в проливе между Кулурой и материком. Подошли близко к островам, ясно было видно пену прибоя. Я предложил укрыться за ними от ветра, пока облака разойдутся, между ними кое-где виднелись звезды, но мистер Мэннинг сказал „нет“, и мы поплыли дальше. Прошли еще мили две, он вышел из рубки и велел мне спуститься приготовить кофе. На столе лежала камера, но вряд ли он ей занимался. Свет не горел, только штормовой фонарь, почти ничего не видно. Тогда я об этом не думал. Когда мы фотографировали по ночам, мы всегда, естественно, ходили без света. Но когда потом я мог только лежать в кровати и думать… Я вспомнил все, что казалось странным. Странно, что мы вообще в такую темную ночь отправились снимать, странно, что он соврал про камеру, а что случилось дальше, было еще страннее».Адони усмехнулся. «Знаю, отказал мотор. И чего в этом такого странного, если ты его утром на части разобрал, мой юный гений?»Спиро впервые улыбнулся, произнес что-то по-гречески, но никто мне этого не перевел. «Если бы это случилось, – сказал он с редкой простотой, – это действительно было бы странно. Но этого не случилось».«Но ты говорил раньше…»«Сказал, что мотор остановился. Не говорил, что заглох. Все было в порядке с мотором».«Ты, конечно, уверен».Мальчик кивнул. «И не нужно быть гением в моторах, чтобы понять, что все в порядке. Даже ты, – усмешка в сторону Адони, – даже ты бы понял, мой красавчик. – Он отклонился от ложной атаки Адони и засмеялся. – Давай, бей, сейчас-то ты точно можешь это сделать».«Подожду», – ответил Адони.Спиро опять повернулся к Максу. «Нет, мотор был в порядке. Послушай. Я услышал, что он замолк, и тут меня поввал мистер Мэннинг. Я высунул голову из двери и крикнул, что сейчас посмотрю, – люк к мотору под трапом рубки, ты понимаешь. Но он не согласился: „Не думаю, что это здесь, Спиро. Думаю, что-то намоталось на винт. Можешь посмотреть?“ Я пошел на корму. Он стоял у румпеля, сказал: „Иди осторожно, яхта немного качается. Подержу для тебя фонарь“
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78