Конечно.Саймон посмотрел на меня удивленно, ввинчивая лампочку в ванной. Скоро зажегся свет, он опять спросил:— Вы уверены, что все в порядке?— Совершенно, Саймон, где Нигель?— Ни малейшего понятия. Спать он не ложился, это очевидно.Несмотря на жуткий беспорядок, простыня была явно нетронутой. Даниэль стояла у двери, прислонившись к стене с ленивой грацией, ее глаза казались длинными и сонными под густыми ресницами. Она закурила и бросила спичку на пол, не отводя взгляда от Саймона, рассматривая его всего.Он спросил прямо:— Мужчина был с тобой? Как он вошел?— Впустила в окно.— Брось, Даниэль. Это двенадцать футов. Не скажешь же ты, что рвала простыни на полоски или он залез по твоим волосам. Ты отперла ему дверь, или у него есть ключ?— Непонятно, какого черта ты решил, что это к тебе относится, но да, я ему открыла.— Прямо относится. Мало того, что он здесь шлялся без надзора, так еще и набросился на меня с очевидными намерениями — маленькая деталь, да? Что он делал в комнате Нигеля?— Откуда я знаю?— В конечном итоге он выпрыгнул из твоего окна, мог сделать это и сразу.— Легче выйти через дверь, ключ в замке.— Зачем он зашел сюда?Она пожала плечами.— Наверное, услышал твои шаги, не знаю. Я сказала ему, что почти все комнаты пусты, он рискнул. Все. Устала от этих инквизиторских пыток и иду спать.Она выпрямилась, демонстративно потянулась и зевнула, как кошка, показав все свои красивые зубы.Саймон нащупал в кармане брюк пачку сигарет, дал мне одну и наклонился ее зажечь. Он опять дышал ровно, если бы не ссадина на шее и не засохший пот, никак нельзя было бы и подумать, что несколько минут назад он в темноте боролся за свою жизнь.Даниэль вдруг спросила язвительно:— А что ты вообще здесь делаешь, Камилла?— Услышала шум и вышла.— И получила нокдаун. Он тебя не повредил?— Надеюсь, не больше, чем я его.Она совершенно обалдела, и это неожиданно доставило мне удовлетворение:— Ты его?.. Как?— Ударила по шее фонарем. Сильно.— Ударила его? Не понимаю, какое твое дело… Он мой любовник, и если я хочу впускать его сюда…— Он пытался убить Саймона, и не притворяйся невинной, мне и лично было за что ему мстить.Она взглянула на меня почти тупо:— За что мстить?— Да. Вспомни, сегодня утром…Она поняла. Саймон спросил резко:— О чем вы говорите, что случилось?— Ничего. У Камиллы воображение разыгралось. Она думает, что Димитриос… Господи, это так глупо, что и говорить не о чем. Это была шутка, надоело, ухожу.Она бросила на пол недокуренную сигарету. Я встала.— Минуточку, — сказал Саймон крайне приятным голосом. — Пожалуйста, не уходите, Камилла. Мы забыли о Нигеле. Даниэль, как ты думаешь, где он? Он сказал что-нибудь вечером?Я сказала:— Думаю, я знаю, куда он пошел.Саймон тер рану на шее носовым платком.— Похоже, вы сегодня очень много знаете.— А то! — Даниэль остановилась в дверях. — Говори!— Я просто догадываюсь, но… Саймон, помните, мы говорили с Нигелем про путешествие через горы? На стройке украли мула, мне сказали утром, а я видела, как мальчик уходил и старался, чтобы его не заметили…— Где? — спросила Даниэль.— Здесь, рядом со студией.— В какую сторону он пошел?— Не видела, куда-то на Парнас.— Ну, может, и так, — сказал Саймон. — Думаю, что делает Нигель, его личное дело, может, он и ушел на несколько дней. Лучше, наверное, убраться в его комнате и уходить.— Я уберусь, — сказала я, — можно только я посмотрю вашу шею? Даниэль, может, соберешь с пола осколки стекла?Она посмотрела на меня с неприязнью, на этот раз вполне обоснованной.— Сама справишься. Я устала. Ты забыла, я сегодня ночью совсем не спала и, господи, как мне сейчас нужен сон…Она зевнула, посмотрела на меня узкими глазами и быстро ушла, закрыв за собой дверь. Скоро хлопнула дверь ее комнаты. 14 В комнате Нигеля стояла тишина, которую мы, англичане, называем беременной. Но, по крайней мере, больше не приходилось подавлять желание обсуждать Даниэль… Мы встретились глазами в зеркале.— Хотел избавиться от нее, да?— Постепенно приучаешься читать мысли?— Почему? Кроме, разумеется, очевидных причин.Он помрачнел.— Потому, что мне это не нравится, Камилла. Слишком многое случается. То ерунда, то, возможно, очень важные вещи. Даниэль и этот мужчина, например… Или она и Нигель, начинаешь думать…— Тогда я права. Повернись к свету и дай посмотреть шею… ты не хотел говорить при ней о мальчике? Шрам, наверное, останется, у тебя есть в комнате что-нибудь, чем продезинфицировать?.. Думаешь, он не ушел в горы?— Да. Нет. Есть чем продезинфицировать, думаю, что не ушел.— Тогда не забудь помазать, а кровь остановилась… А какое отношение все это имеет к нам, то есть к тебе, конечно?— Этот грек… Говоришь, его зовут Димитриос?— Да, я встретила его вчера на обратном пути. Они были вместе.— Что там, кстати, случилось утром? Что ты ему должна?— Да ерунда. Он говорил мерзким тоном, как людей сбрасывают с горы, а мы были близко к краю, он видел, что я боюсь, и веселился… И Даниэль вместе с ним. А я чувствовала себя дурой.— Камилла, я вижу ничего тебе не взбрело в голову по поводу этого Димитриоса.— Взбрело в голову? В каком роде? Он мне не нравится, и я думаю… — Тут до меня дошло. — Димитриос!— Вот именно. Ты помнишь? У Ангелоса есть брат Димитриос Драгумис. Он живет в Итеа, обрати внимание в Итеа.— И я там видела джип… Даниэль из Афин поехала прямо туда! Если это тот самый Димитриос, то брат Ангелоса — ее любовник, и я видела его дом. Она была в гостях ни у какой ни Елены, а у него, и я готова спорить, даже если джип не доказательство, что в это время она была там!— Ты уверена, что это та же машина?— Точно, я же сказала, что узнала куколку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49