Дорога оставила деревья, расширилась, мы шли рядом. Саймон говорил:— Не думаю, чтобы это была ссора. Михаэль никогда не повернулся бы спиной к человеку, способному на убийство. Мы — британцы — переправили сюда много золота и оружия во время оккупации. Стефанос сказал, что Ангелос работал на коммунистический путч, значит, он был явно заинтересован придержать запасы, чтобы использовать позже. Когда его люди ушли на север, он вернулся один. Встретив Михаэля, он убил его, но обыскать не успел, поэтому не забрал ни монеты, ни письмо, говорящее о находке. Разве не правдоподобно?— Вы думаете, значит, что они встретились, и Михаэль как-то затронул эту тему?— Нет, тогда бы он тоже не дал Ангелосу шанса ударить себя по голове. Он, я думаю, увидел что-то прямо разоблачающее, что Михаэль нашел его клад. Он, наверное, в пещере — Парнас от их обилия похож на пчелиные соты. Скорее всего, Михаэль спрятался как раз в той, где все было укрыто, собирался пробыть там до ухода немцев, и тут Ангелос видит выходящего из его сокровищницы британского офицера. И если Михаэль не заметил его, естественно, грек дождался момента и попытался с ним разобраться. Это значит…— Это значит, что клад — очень близко от места убийства.— Именно. Вот и посмотрим.— Но если там что и было, это давно забрали.— Возможно.— Ангелос бы вернулся и взял это. Ну не сразу, а потом.— Если бы дожил до этого потом. Через три месяца он ушел из страны навсегда.— А если нет? А если Нико, может быть, просто если допустить такую вероятность, прав, и он все еще жив? Ну серьезно.Саймон засмеялся:— Все в руках богов, — И подбросил монетку на ладони. — Что скажете, предложим ее в жертву Аполлону, если он приведет Ангелоса в Дельфы?— На нож Ореста? — я старалась говорить легко, но слова прозвучали зловеще.— Почему бы и нет? — Монета взлетала и опускалась в его ладонь, он был тенью среди звезд и смотрел на меня. — Я сказал правду, что трагедия закончилась. Не впадаю в депрессию или драматизм, но, черт возьми, мой брат был подло убит, и убийца за это не заплатил, а может, и заработал в результате состояние. Главное для меня не найти клад, я хочу знать, Камилла. Это все.— Понимаю.— Я приехал, чтобы поговорить со Стефаносом, увидеть могилу и оставить ее в покое. Но не могу уехать, пока все это не закончится по-настоящему, и я не узнаю, почему все произошло. Не думаю, чтобы там что-нибудь осталось, но я должен посмотреть. А Орест… Не то, чтобы я очень стремился к отмщению, но если бы встретил убийцу, хотел бы с ним основательно поговорить, — он засмеялся. — Или вы вместе с Нико сомневаетесь в моих способностях?— Нет, конечно. Но этот человек, Ангелос, он же…— Опасен, вы хотите сказать? Значит, если мы встретимся, я, по-вашему, должен все простить?— Глаз за глаз? Так больше никто не думает!— Не верьте. Все англичане думают именно так. Но на родине есть эффективный механизм, который производит это без всякой вины и ответственности, кроме подписи на чеке. Здесь не так. Никто за тебя грязную работу не совершит. Делаешь сам, и узнает об этом только стервятник. И Аполлон.— Саймон, это — аморально.— Как любой закон природы. Мораль — социальное явление, не соглашаться — ваше право. Греция — самая красивая и суровая в мире страна, и пробыв здесь немного, начинаешь жить по ее правилам. А иногда просто вынужден… А вы охраняйте свои моральные позиции, — засмеялся он, — и не верьте ни одному моему слову. Я — нормальный законопослушный и справедливый школьный учитель… Хватит об этих орестианских трагедиях. Михаэль мертв четырнадцать лет, а Дельфам исполнилось три тысячи, поэтому разрешим им самим хоронить своих мертвых. Они это делают, между прочим, прямо здесь, тропинка проходит рядом с кладбищем. Ну и как, заходим в студию выпить перед сном? Вот она.И, ни разу не взглянув в сторону кладбища, он быстро повел меня к свету. 8 Студия стоит на самом верху крутого склона позади Дельф. Эта большая уродливая коробка занимает специально выдолбленную для нее в скале площадку. Передние окна смотрят на равнину, задние до третьего этажа упираются в склон. С той же северной стороны находится парадный вход — огромные стеклянные двери, которые никогда не используют. Жители входят и выходят через маленькую дверь с восточной стороны, которая ведет в коридор, пронизывающий весь первый этаж. Внутри все до крайности голо и функционально. Мраморные лестницы и коридоры по-больничному чисты. На первом этаже слева по коридору — спальни художников, выходящие окнами на юг на равнину. В каждой — железная кровать, умывальник, из обоих кранов которого течет холодная вода, маленький неустойчивый столик и крючки для одежды. Из каждой комнаты можно пройти в душ с мраморным полом, вода тоже холодная. Напротив спален другие двери, которые всегда закрыты, но это, наверное, что-то вроде кухонь или комнат для прислуги. Работали художники на верхнем этаже, где свет лучше, там комнаты окнами на север служили студиями и кладовыми. Но все это я узнала потом. В этот вечер я увидела уродливую громаду на камнях и свет голой электрической лампочки у двери.Только мы вошли в коридор, открылась дверь и из нее пулей вылетел молодой человек, наскочил на косяк и повис на нем, как бы очень нуждаясь в поддержке.Он сказал высоким возбужденным голосом:— Ой, Саймон, я как раз… — но увидел меня и театрально замер в потоке света, некрасивый, определенно слабый и совершенно неуверенный в себе. Ему явно хотелось улизнуть обратно в комнату. Он был высоким, худым, обгорал на солнце. Глаза — бледно-голубые, такие бывают у моряков, которые часто смотрят вдаль. Слабый чувственный рот и сильные уродливые руки мастера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49