Одна из таких глыб, величиной с хороший
семейный комод, более округлая, чем другие, вдруг сорвалась с места,
прокатилась мимо бросившегося в сторону Гинзбурга и понеслась, высоко
подскакивая, куда-то вниз, увлекая за собой целые тучи камней поменьше.
Подул ледяной ветер, запахло - сначала слабо, затем все сильнее и сильнее
- тухлыми яйцами.
- Вулканические пары, черт бы их не взял! - чихая, пояснил майор
Перышкин и тут же успокоил нас: - Ничего, здесь еще терпимо, а вот что
наверху будет!..
Около двенадцати Перышкин объявил большой привал. Мы выбрались на
обширное снеговое поле и расселись на камнях, выступающих из-под
обледеневшей снежной корки. Я взглянул вверх. Глыбы застывшей лавы,
окружавшие кратер, казались такими же далекими, как и снизу, от машины.
Зато внизу открывалось великолепное зрелище. Воздух был чист и прозрачен,
мы видели не только все лавовое поле, плоскогорье и пестрое пятнышко
нашего городка, но и ряды сопок, темные дымы над бухтой Павлопетровска и
за ними - серо-стальной, мутно отсвечивающий на солнце океан.
Мы все очень устали, даже майор Перышкин. Все, кроме Строкулева. Во
время подъема он был впереди, останавливался, поджидая нас, и однажды
даже суконно-жестяным голосом запел дурацкую песенку. Песенный репертуар
Строкулева был известен всей бригаде, и душа радовалась при мысли, что
Адаирская сопка представляет собой такое дикое и пустынное место.
На привале мы молчали, грызли сухари и выпили немного воды. Строкулев
ползал вокруг и щелкал фотоаппаратом. Перышкин громко сосал кубик
рафинада. Коля критически рассматривал подошвы своих сапог, время от
времени меряя взглядом расстояние до вершины сопки...
Было уже около трех часов дня, когда мы наконец добрались до цели.
Строкулев, свесившись с обломка лавы, вытянул нас наверх одного за
другим, и, тяжело отдуваясь, мы сгрудились на краю кратера. Под ветром
мотались клочья не то дыма, не то тумана, отвратительно пахло какими-то
испарениями.
Поднялся туман. Он стремительно несся снизу. Время от времени сквозь
его разрывы открывалась изумительная панорама гор, зеленых долин и
океана. Но мы так вымотались, что это нас уже не интересовало. И только
отдохнув немного, мы заставили себя подползти к обрыву и заглянуть в
кратер.
Именно таким представлял я себе вход в ад. Под нами зияла пропасть
глубиной в несколько десятков, а может быть, в сотню метров. Степы
пропасти и ее плоское дно были серо-желтого цвета и казались такими
безнадежно сухими, такими далекими от всякого намека на жизнь, что мне
немедленно захотелось пить. Честное слово, здесь физически ощущалось
полное отсутствие хотя бы молекулы воды. Из невидимых щелей и трещин в
стенах и в дне поднимались струи вонючих сернистых паров. Они в минуту
заполняли кратер и заволакивали его противоположный край.
Строкулев в последний раз нацелился аппаратом, щелкнул затвором и
сказал, с надеждой глядя па майора Перышкина:
- Хорошо бы туда спуститься...
Перышкин только хмыкнул в ответ и полез в карман за сигаретами. Коля
задумчиво сплюнул. Мы с интересом следили за падением плевка, пока он не
скрылся из виду. Восхождение было окончено. Теперь оставалось выполнить
кое-какие формальности.
Майор Перышкин снял рюкзак и извлек из него две тяжелые черные банки
- дымовые шашки.
- Строкулев, - строго сказал он, - возьми одну шашку и отойди вон
туда, за выступ. Там подожги.
Строкулев козырнул, взял банку и скрылся за стеной застывшей лавы,
нависшей над кратером.
- Коля, - продолжал майор, - напиши что-нибудь о нас на листке
бумаги, вложи листок в консервную коробку и сложи над ней пирамиду из
обломков покрупнее. Ну, хотя бы здесь, где стоишь.
Пока майор поджигал шашку, мы с Гинзбургом сочинили такой текст:
"Второго сентября 19... года на вершину Адаирской сопки поднялись в
порядке сдачи нормы на звание альпиниста первой ступени майор Кузнецов,
капитан Гинзбург и старший лейтенант Строкулев. Руководил группой майор
Перышкин". Затем мы открыли банку "лосося в собственном соку", содержимое
съели, банку насухо вытерли, вложили в нее записку и соорудили пирамидку.
- Готово, - сказал Коля. Он подумал и добавил: - Вот теперь мы
альпинисты. Подумать только!
- Это что, - пренебрежительно заметил майор Перышкин, - вот у нас на
Алакане было однажды...
Он стал рассказывать, что было однажды у них на Алакане.
Мы слушали рассеянно, развалившись под скалами и наслаждаясь приятным
гудением в ногах. Все рассказы Перышкина о том, что было на Алакане,
походили друг па друга, как две капли воды. Гвоздем каждого была фраза:
"Я поднимаю карабин, и - бах! - точка. Полный порядок! Вот это была
охота!" Мы с Гинзбургом звали Перышкина Тартарен из Алакана - он не
обижался.
Давно уже из подожженной шашки плотными клубами валил густой, тяжелый
бело-розовый дым, а Строку-лев не возвращался. Выслушав очередное "бах! -
точка", я предложил посмотреть, чем занят сейчас этот мальчишка.
Мы обогнули лавовую стену и увидели, что Строкулев прыгает вокруг
банки, дуя в растопыренные ладони и ругаясь. Оказывается, он истратил
полкоробка спичек, пытаясь зажечь хотя бы одну. Спички на ветру гасли.
Тогда он взял и чиркнул все сразу. Спички разгорелись очень охотно, но
при этом обожгли ему ладони. Перышкин назвал Строкулева слабаком, сел над
банкой, прикрыв ее полами ватника, и через минуту струя белого дыма
взметнулась вверх, изогнулась на ветру и поплыла в сторону, утолщаясь и
густея на глазах.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4