Когда-то, еще первоклашкой, выслушав в сотый раз от своего
закадычного двухголового друга легенду о взятии Планеты Негодяев, Ваня
спросил его, как он относится к Великому Спруту сейчас, когда все уже
позади. Двуглавый Юл ответил на своем кухонно-пиратском жаргоне:
- Я его терпеть ненавижу, не то чтобы что.
- Почему? - с любопытством осведомился маленький Ваня. - Ведь ты сам
бывший пират.
- То-то и оно! - сразу отозвалась правая голова. - Да, я был пиратом.
Грабил, пленял, убивал. Лил кровь всех цветов и оттенков. Но при этом я
сам рисковал жизнью, у меня вся шкура в дырах, подо мной три корабля пошли
ко дну, обломки их и по сию пору носятся где-то на границах обозримой
Вселенной... А эта скотина Великий Спрут сидел жирным мешком в своем
медном купоросе и только денежки подсчитывал... Эксплуататор!

Униженно кланяясь, представал он перед Галей, любящей и нежной
Ванькиной мамой, неловко подносил ей самодельные натюрморты из голотурий,
морских звезд и морских ежей, но так и не дождался от нее ничего более
любезного, нежели холодная улыбка и холодные слова благодарности. Нет, так
и не забыла ему Галя ни похищения через экран телевизора, ни грязного
карцера, ни угрозы быть сожранной заживо. И допустила его дружбу с младшим
сыном только под настойчивым нажимом добродушного мужа и старших
сыновей...

- Ты знаешь, Ванька, - как-то задумчиво сказал Двуглавый Юл своему
маленькому закадычному другу, - тысячи лет болтался я по Вселенной и ни
разу не встретил никого, похожего на меня. Решительно не знаю, откуда я
взялся. Носитель разума без родины - подумать только! Самое раннее
воспоминание мое - держит меня на теплых щупальцах старая полипиха с
планеты Желтых Трав... Я там побывал спустя несколько веков, разграбил и
сжег один тамошний город... Да, добрая она была старуха, кормила меня
полупереваренной хлореллой, без нее я бы сдох, конечно. А обретались мы в
трюме у знаменитого тогда работорговца, Кровососа Танаты. Потом в трюме
разразилась чумка, Кровосос Таната приметил меня и взял к себе каютным
слугой. Бил он меня зверски и укатал бы насмерть, да тут команда
взбунтовалась, Танату бросили в реактор, и сделался я юнгой на пиратском
корабле... И пошло, и пошло. Вот. А Родины своей я так и не знаю. Сначала
спрашивал - у приятелей по налетам, в кабаках, у пленных, а потом и
спрашивать бросил, никто не знает. Так-то вот, друг мой Ванька...

Счет пошел на секунды.
Напомним еще раз диспозицию.
Поперек тоннеля, ведущего от ворот тюрьмы, тупым углом вперед стоит
строй тарантулов.
В двадцати шагах перед ним стоит вогнутый строй спайдеров.
Перед строем тарантулов пригнулась к прыжку разъяренная Сколопендра.
Перед строем спайдеров стоят готовые к смертельной схватке флагман
Макомбер с поднятым мечом и Ваня с кулаком, отведенным назад для
встречного удара.
А слева, правым боком к ним, стоит у откинутой воротины Двуглавый Юл.
- Эй ты, дрянь! А ну, повернись ко мне! - гаркнул он в обе глотки и
сорвал с правой головы черную повязку.
И пораженный Ваня увидел: из пустой правой глазницы выдвинулся
вороненый ствол пулемета.
На крик Конопатая Сколопендра круто повернулась к Юлу.
- Первым хочешь быть ты? Изволь!.. - просипела она.
Последнее, что в своей многовековой зловонной жизни увидела Конопатая
Сколопендра, было черное дуло, уставившееся на нее в упор. Затем из дула
брызнуло сине-багровое пламя, загремела длинная очередь, и из правого уха
правой головы Двуглавого Юла посыпались, звонко ударяясь о каменный пол,
горячие гильзы.
Так и кончилась в одночасье Конопатая Сколопендра, длинное многоногое
тулово, битком набитое страхами и неистовой злобой. Гнилыми клочьями
разлетелись крытые хитином сегменты, и грохнулась на пол срезанная пулями
тупая башка, бессильно грызя камень грязными от яда серповидными
челюстями.
- Сарынь на кичку! - взревел в две глотки Двуглавый Юл и полоснул
второй очередью по тарантулам. - Вперед, братишки-спайдеры!
Но тарантулы уже поднялись на задние лапы. "Пшшш! Пшшш! Пшшш!" -
ударили духовые трубки. В страшной тишине после пулеметного грома было
отчетливо слышно, как железные гарпунчики с мягким треском пробивают грудь
Двуглавого Юла, и Ваня с отчаянием увидел: друг детства его, бывший
вольный пират и незаменимый вратарь нарьян-марской любительской команды
качнулся под смертельными ударами, попятился и упал.
И умер Двуглавый Юл.
- За мной, в атаку! - произнес флагман Макомбер и зашагал вперед.
Спайдеры всей массой двинулись на врага.
Сошлись в воротах. Ну и бой начался! Знатный бой. Спайдеры пошли
жестоко и яростно. То ли заря свободы, зажженная в их сердцах землянами,
то ли самоотверженная гибель Двуглавого Юла, то ли тысячелетняя ненависть
к поработителям, а скорее всего, и то, и другое, и третье вместе, но
погасло в одно мгновение в их душах миролюбие, и смирение, и отвращение к
убийству. Тупой угол тарантульего строя был мгновенно стиснут с флангов.
Бешено заработали ядовитые когти. Острие угла искрошил мечом флагман
Макомбер и размазал по полу Ваня - сила кулака его равна была удару задней
ноги лошади, и головогруди тарантулов расквашивались под ним, как тухлые
яйца под сапогом. И тесно, тесно сделалось в тоннеле.
- Не давать им отрываться! - хрипел флагман Макомбер, работая мечом.
- Гонитесь за ними по пятам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78