Мать. У этого человека не все дома.
Фут. То же сказали и в участке, когда я послал юного Холмса заглянуть на Мейфкинг-Виллас. Но, услышав, что здесь сегодня происходило, я убедился: вам очень многое известно про фортели Увечного Менестреля!
Телма. Это такой танец?
Харрис. Мы с женой без устали охотимся за новинками. И всегда готовы попробовать, если только это не дурной вкус.
Фут (криком заставляет его замолкнуть). Будьте любезны не перебивать, я едва приступил к объяснениям. (Он делает паузу, чтобы собраться.) История произошла сегодня днем. Факты, похоже, таковы: в начале третьего старейшина труппы «Счастливые Черные Менестрели» — талантливый актер, но калека, вышел из своей уборной, загримированный под негра, и ворвался в помещение, где сидят кассиры. Затем, сломав свой костыль о головы этих достойных дам, неустрашимый одноногий засунул выручку в ботинок крокодиловой кожи, который, само собой, оставался у него лишним от пары, и был таков.
Харрис. Наверное, в анналах преступлений второго такого случая не зафиксировано.
Фут. Конечно, я реконструировал эту сцену предположительно, основываясь на показаниях свидетельницы, которая наблюдала его бегство вблизи Понсонби-Плейс. Там, как я убежден, преступника ожидали сообщники на мощном автомобиле. Они бы скрылись незамеченными, если бы не пожилая леди из дома семь, у которой нет других занятий, кроме как сидеть и смотреть в окошко на прохожих. Она увидела, как на улице промелькнула странная, безумная фигура. Будучи давней поклонницей шоу менестрелей, дама тотчас же узнала ее. Она разглядела даже сломанный костыль — деталь, которая бесконечно много говорит опытному детективу. Когда она добралась до входной двери, улица уже была пуста, лишь две монеты предательски сверкали на мостовой. Но, как бы то ни было, на, основе ее рассказа мне удалось восстановить последовательность событий. Правда, сейчас я склоняюсь к тому, чтобы изменить некоторые детали. Преступник, возможно, был подлинным чернокожим, который изображал фальшивого негра-менестреля, чтобы прокрасться через боковую дверь в помещение кассы. Такова картина в самых общих чертах. Мой лучший сотрудник, сержант Поттер, сейчас проверяет версию с другого конца — в театре «Виктория Палас». Не сомневаюсь, что в скором времени он позвонит мне по телефону и подтвердит мою гипотезу. В любом случае, думаю, теперь вы понимаете, зачем я здесь.
Харрис. Нет, боюсь, все еще не догадываюсь.
Фут. Тогда, может быть, вы объясните, что делал ваш автомобиль на Понсонби-Плейс сегодня в двадцать пять минут третьего?
Харрис. Ах, так вот оно что!
Фут. Именно. Не повезло вам, Харрис, с этим штрафным талоном… Из-за таких поворотов судьбы рухнуло уже не одно алиби. Мы выследили ваш автомобиль и послали констебля Холмса взглянуть на него.
Харрис. Но мы понятия не имеем об этом преступлении.
Фут. Что вы делали там, в другом конце Лондона?
Харрис. Мы были на выставке сюрреалистического искусства в галерее Тейт.
Фут. Наслушался я импровизированных алиби, но ни разу мне так не хотелось рассмеяться в голос.
Телма. Возможно, вам полезно будет узнать, что моя свекровь — большая поклонница Мегрэ.
Мать. Магритта.
Фут. Боюсь, мне не понять, к чему вы клоните.
Харрис. Поймете, когда я объясню вам, что она в совершенстве владеет тубой, поклоняется этому инструменту и интересуется всем, что с ним связано.
Фут. Туба? (Зло.) За кого вы меня держите? Еще немного — и мое терпение лоп… (Бросив взгляд на мать, он видит тубу, которую она положила себе на колени.)
Мать. А сейчас мне можно сыграть?
Харрис. Услышав, что на кое-каких из выставленных полотен изображен инструмент, к которому она питает всепоглощающий, поистине маниакальный интерес, свекровь моей жены, а вернее, моя мать настояла на том, чтобы мы повезли ее на выставку. Мы уступили, хотя и не располагали временем: нужно было репетировать перед сегодняшним профессиональным выступлением в «Норт Серкьюлар Дансерама». Кстати, еще немного — и мы туда опоздаем. (Без паузы обращается к Телме) Ты уже подшила подол?
Телма, всплеснув руками, немедленно стаскивает с себя платье и остается в бюстгальтере и трусиках. В ее движениях нет демонстративности, поэтому никто не обращает на нее особого внимания. Теперь ей нужно найти иголку и нитку, что она тут же и делает, не выходя из комнаты. В дальнейшем, однако, ее работу очень затрудняет отсутствие манекена. Она пытается накинуть платье на различные предметы мебели, но по той или иной причине — то мало света, то стул слишком низок — ни один из них ей не подходит. Наконец, естественным и плавным движением она вешает платье на Харриса, который этого просто не замечает. Зато Телме приходится, делая стежки, следовать за ним на четвереньках и уговаривать его постоять спокойно. Нет нужды говорить, что платье должно быть без рукавов и с пышной юбкой. Диалог тем временем продолжается без остановки.
Харрис. Глядите на нее! Будь у меня более организованная партнерша, я достиг бы вершин!
Фут. О вашем алиби…
Мать. Все это чушь.
Фут. Ага! (Поворачивается к ней.)
Мать. Тубы в огне, тубы, приделанные к львам и нагим женщинам; тубы, висящие в небесах. Была даже женщина с тубой и мешком на голове, если я верно разглядела. Не думаю, чтобы он хоть раз брал в руки инструмент. По мне, так у этого человека не все дома.
Харрис. Как говорит моя мать, выставка ее разочаровала.
Телма. Должна сказать, меня тоже. Не люблю отзываться пренебрежительно о других творцах, но картины не выглядели живыми. Я не говорю, что они плохие — нарисовано хорошо, но не живые, понимаете?
1 2 3 4 5 6 7 8