Увидел дырки, присвистнул.
- Забавная история. Ты видел, кто стрелял?
- Нет.
Боннар дугой поднял бровь:
- Это точно?
Я не стал отвечать. Меня мутило все сильнее. Бровь опустилась на свое
место. Боннар ощупал края аквариума потрогал влажный песок, сказал
задумчиво:
- Стреляли из "кленового листа", в крайнем случае - "Элизабет",
армейская серия.
Я не спорил.
- И стрелял лопух: промахнулся с десяти метров.
Я опять согласился. Он соизволил обратить внимание на мой вид:
- Тебе плохо?
- Подсыпали какой-то дряни.
Боннар сочувственно причмокнул. Спросил:
- Великие Моголы?
- Да! - уверенно ответил я, хотя только что был также уверен в
обратном.
- Значит, мы ходим где-то близко, - сказал Боннар. - Вероятно, тебе
имеет смысл постоять здесь - он вернется.
Я показал на дверь:
- Иди, пока нас не засекли вместе.
- Я мог бы приказать, - напомнил Боннар.
- Мог бы.
Боннар прищурил южные глаза, черные, как маслины. Казалось, сейчас он
воспользуется своим правом, но он сказал:
- Хорошо. Работай сам. Контроль через "блоху". - И ускользнул в
темный проем.
Я больше не мог терпеть. Меня выворачивало. Горло запечатал комок,
отдающий желчью. Натыкаясь на стулья, я проскочил зал, где слабый свет
серебрил головы и плечи неподвижных Дар, в коридоре пошел медленнее: я
чувствовал себя сосудом, до краев наполненным водой, - боялся расплескать.
Чем меня напоили - "сыворотка правды"? Или что-нибудь вроде роценона,
который вызывает неудержимую болтливость? Надо будет тщательно
проанализировать разговоры - кому это было надо? Но все-таки хорош этот
Боннар - оставить меня как подсадного, пусть стреляют. Впрочем, винить его
трудно: так принято работать у нас в МККР - если для успеха операции надо
пожертвовать сотрудником, то жертвуют, не задумываясь. Считается, что мы
знаем, на что идем, и нам за это заплачено.
Я столкнулся с этим уже в первый год работы, когда меня направили на
Орбитал Венос - станцию во Внеземелье, где исчезли контейнеры с геофагом.
Там в меня стреляли три раза в день - утром, днем и вечером. Ночью я
отсыпался, замкнув свою каюту личным шифром. А по окончании операции
выяснилось, что меня еще до прибытия на Орбитал сознательно засветили,
рассчитывая, что группа Эрлаха, вывозящая геофаг в малые страны для
использования в локальных войнах, постарается меня убрать и тем самым
обнаружит себя. В конечном счете так оно и случилось, но я получил два
пулевых ранения и вдобавок недоверие к оперативному отделу МККР на всю
жизнь.
Так что Боннар был не так уж и неправ. Включенный фантом нацелен на
реализацию программы. Стрелявший действительно мог вернуться. Но нам нужен
был не он. Брать рядового фантома не имело смысла. Кузнецов каким-то
образом вышел на Великих Моголов. Это - ключ. Но мы не знаем, как этим
ключом пользоваться. Работаем вслепую. Фантомы проявляют себя только в
действии. Значит, нужно вызвать их на действия. А это может лишь старший.
А он не будет этого делать, пока не получит реальных шансов захватить
власть. Да, конечно, я бы на его месте так и поступил - сидел бы очень
тихо, затаился, забился в щель, ждал бы, пока подчиненные фантомы не
пройдут наверх достаточно далеко, в МККР, например. Да, затаиться и ждать.
Никакой активности.
Меня все-таки вытошнило. Прямо на пол. Я едва успел согнуться -
кашлял и давился, выталкивая изнутри горчайшую зеленую пену. Нет, это не
"сыворотка правды" и не роценон, от них, как я знаю, не бывает
последствий. Это что-то другое. Желудок содрогался в болезненных спазмах.
- Стоп! - сказал я себе. - Но ведь кто-то же убил Кузнецова? И
стрелял в меня. Значит, активные действия они все-таки ведут. Почему?
Может, потому, что Кузнецов нашел ключ? Нет. Чихали они на этот ключ. Он
ничего не отзывает.
Концы не связывались. Я зашел в тупик. Оставалось последнее: а если
Кузнецов нашел не ключ, а ниточку от клубка всей этой истории - слабую
такую ниточку - а теперь и ее стараются оборвать. Что тоже проблематично:
они не могут не знать, что имеют дело с государственной организацией - все
факты, добытые мной или кем-то другим, немедленно передаются в центр. Нас
просто не имеет смысла убивать. И все-таки нас убивают.
Во рту жгло так, словно язык обсыпали перцем. Неимоверно хотелось
пить. Я двинулся в конец коридора, к душевым. Звонко щелкнула дверца лифта
- и сразу же за поворотом кто-то побежал.
Я нащупал под мышкой рифленую рукоятку пистолета.
Шаги приближались. Бежал пожилой человек, и это ему давалось нелегко:
он тяжело дышал. Вылетел из-за угла, остановился в растерянности.
Это был советник.
Я шагнул к нему, не убирая руки из-за пазухи:
- Еще раз здравствуйте, господин Фальцев.
Радужная оболочка его глаз пропала от испуга.
- Куда-нибудь торопитесь? - заботливо спросил я.
- Я... я искал вас, - срывающимся голосом сказал советник.
- Пожалуйста.
- Мне очень нужно сказать вам, - так, чтобы никто не знал. Тайно,
понимаете, тайно.
Я оглянулся. Коридор был пуст. Я убрал руку. В конце концов, даже
если он фантом, то за моей реакцией ему не успеть: пока он вытаскивает
пистолет, я его голыми руками положу четыре раза.
Советник загадочно покивал лицом в красных пятнах:
- Я хочу вам сказать, что я ничего не знаю.
- Очень содержательное сообщение. А о чем именно вы ничего не знаете?
- Ни о чем. Честное слово? Мое дело - финансовое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34