Отряд красных конников ворвался в село. Было уже сумрачно. Пахло гарью. На базарной площади, неподалеку от церкви, горели дома. Несколько человек пытались их тушить. На окраине еще слышались выстрелы.Командир отряда остановил коня и приказал ординарцу вызвать командира второго эскадрона Пашкова. Тот прискакал на площадь и доложил:— По вашему приказанию прибыл!— Выводи эскадрон из боя, — распорядился командир.— Понял. И куда его? — спросил Пашков.— Осмотри хорошенько село. Проверь каждый дом, каждый сарай — не затаился ли где какой враг. Соберите оружие, что побросал противник…— Понял!— Потом получишь дополнительную задачу, — сказал командир отряда.— И это понял, — ответил Пашков и вдруг привстал на стременах. — Начальство какое-то пожаловало.Командир отряда развернулся в седле.— Верно. И товарищ Киров там, — сказал он, разглядев в группе командиров коренастую фигуру члена Реввоенсовета 11-й армии Сергея Мироновича Кирова. — Выполняй, Пашков, приказание.Пашков пришпорил коня и почти с места галопом помчался за своим эскадроном. А командир отряда поспешил туда, где остановилось прибывшее из армии начальство. Он слез со своего коня в сторонке, кинул поводья на ходу ординарцу, подошел к члену Реввоенсовета и представился по всей форме. Киров сразу же перешел к делу.— Потери большие? — спросил он.— До полсотни убитых и раненых, — доложил командир отряда. — Огонь белые вели сильный, товарищ член Реввоенсовета.— Понимаю, что трудно было, — кивнул Киров. — И дальше будет трудно. Белые без боя не отдадут нам ни одного дома, ни вершка земли, ни пуда хлеба. Но Кавказ и Закавказье должны быть советскими. И они будут советскими. И мы будем не только воевать, но везде, где только можно, будем помогать людям налаживать новую мирную жизнь. Надо сейчас же организовать тушение пожаров.— Сейчас сюда вернется второй эскадрон. Пожары потушим, товарищ член Реввоенсовета, — заверил Кирова командир отряда.— Это еще не все. Пошлите людей по домам. Если среди населения имеются раненые, немедленно организуйте медицинскую помощь, — продолжал Киров.— Для своих бойцов медикаментов не хватает, — хмуро заметил кто-то из прибывших товарищей.— Знаю, — быстро ответил Киров. — И все-таки будем делиться с населением всем, что у нас есть. Каждый выздоровевший раненый завтра станет таким же активным защитником революции, как мы с вами.Киров говорил негромко, но четко и твердо. Он не просто приказывал. Он разъяснял и одновременно убеждал.— Это не все. Особое внимание надо обратить на сирот.— А с ними что делать? — спросил кто-то.— Прежде всего, их надо выявить. Дети — наше будущее. И если мы не позаботимся о них сегодня, у нас не будет нашего революционного завтра. Сирот надо не только выявлять, но и подбирать.— А куда девать? Возить в обозе? А чем кормить? — послышалось сразу несколько вопросов.— Отправляйте в детские дома в освобожденные Красной Армией города. Отправляйте, в конце концов, в Россию.На площади появились бойцы второго эскадрона во главе с Пашковым. Командир отряда без труда узнал, даже в сумерках, его могучие плечи, белую кубанку с широкой красной лентой и кожаную куртку. Попросив у Кирова разрешения, он сел на коня, поскакал навстречу Пашкову и передал ему все распоряжения члена Реввоенсовета.Пашков, как обычно, слушал молча. Но когда разговор зашел о сиротах, на лице его выразилось полное недоумение.— Что же, моим хлопцам нянькаться с ними?— Поступать так, как того требует товарищ Киров. А значит, и наша партия, — пояснил командир отряда.— А воевать кто будет… — хотел было уточнить Пашков, и вдруг его черные глаза широко раскрылись и замерли. А сам он весь подался в седле вперед и громко крикнул: — Глянь-ка, командир! А ну, хлопцы, тащите его.Командир отряда невольно обернулся и увидел, как над срубом стоявшего неподалеку колодца появилась чья-то рука и уцепилась за сруб. К колодцу сейчас же подбежали бойцы и вытащили из него парнишку. С парнишки ручьями текла вода, он не стоял на ногах.— Может, качнуть его? — предложил, подъезжая, Пашков.— Живой он.— Только нахлебался здорово, — объяснили бойцы.Пашков и командир отряда спешились и подошли к парнишке. Он уже сидел на земле, поминутно вздрагивая всем телом. Бойцы помогали ему раздеться. Кто-то протягивал полотенце, кто-то набросил на его плечи шинель.— Звать-то тебя как? — спросил Пашков.— Ашот, — ответил парнишка.— Как же тебя в колодец занесло?— Казаки сбросили.— Казаки? У, зверье! — загудели бойцы.— Разотрите его хорошенько полотенцем, — приказал командир отряда. — И хорошо бы чаем горячим напоить.Пашков послал в соседние дома своих людей. И пока они искали у хозяев чай, бойцы насухо обтерли Ашота, надели на него шинель, а его собственную одежду выжали и отнесли в дом сушить. Пришел санитар, перевязал Ашоту ногу и голову: парень сильно ударился о бадью в колодце. К счастью, эта бадья и спасла ему жизнь. Не ухватись он за нос, захлебнулся бы в холодной, как лед, воде.— За что же они тебя бросили-то? — расспрашивали бойцы.— Хлеба попросил, — ответил Ашот.— И за это сбросили? Вот гады!— Они думали, что меня подослали партизаны, — сказал Ашот.— Дом-то твой где?— В горах был. — Ашот махнул в сторону каменных утесов.— Почему был?— Теперь нет.— А где батька с матерью?— Умерли.— С кем же ты живешь?— Один живу. Пастухом был у лавочника. А он убежал. И я чуть с голоду не умер. А казаки хаш варили. Я хотел стороной пройти. Не утерпел. Подошел. А они меня схватили. Сначала били. Потом бросили.— Ничего, хлопец. Теперь тебя никто не обидит. А обидит — во! — сказал Пашков и показал кулак величиной с лошадиную голову.
1 2 3 4 5 6 7