Он рвался вперед, как человек, собирающийся нырнуть в воду. После того как мы насилу уложили его, я послала за Арриком. Вскоре припадок повторился, и стало ясно, что его надо связать, иначе он убежит и погибнет в лесу. Он так мало привык к ступенькам, что, без сомнения, свалился бы вниз головой с лестницы или прямо шагнул бы с перил веранды.
Сначала мы попробовали обмотать его тело простынями, прикрепив их концы веревками к железной кровати. Ноги тоже привязали к кровати веревкой. Сложив полосой узкие простыни, мы обвили ими крест-накрест его грудь и плечи. Концы простынь были привязаны с двух сторон у изголовья кровати, еще раз скрещивались под ней и затем были накрепко прикручены к ее противоположным углам. Употребив на это порядочный рулон веревки, штук шесть простынь и длинное полотенце, мы сочли, что теперь он уложен надежно; и, так как явились Лафаэле и Савеа, оставили его на их попечение, а сами пошли немного отдохнуть. Золотое кольцо, которое было у Ллойда на мизинце, сломалось во время борьбы. Примерно через полчаса Лафаэле опять позвал нас, и мы обнаружили, что Пааталисе освободился от всех пут и опять готов к бегству. Пришлось забыть о гуманности. С величайшим трудом нам удалось привязать его за запястья и лодыжки к углам кровати, обмотав веревки прямо вокруг тела. Во время одной из его попыток вырваться Льюис и Ллойд вдвоем сидели на его ноге, первый прямо на колене. Внезапный рывок ноги отбросил Льюиса, как мячик. Парню не больше пятнадцати, и хотя он очень крупный, но все-таки еще не вполне взрослый человек. Я опять оставила комнату, чтобы отдышаться, потому что и мне пришлось принять участие в этой последней схватке.
Вскоре за мной явился Джо. «Пааталисе совсем пришел в себя, — сказал он. — Поглядите».
Я спросила, как они добились этого. Оказалось, что Лафаэле послал Савеа в лес за какими-то листьями; их разжевали и приложили к глазам, а также засунули в уши и ноздри. Он впал в почти безжизненное состояние, внушавшее тревогу, но позже проснулся совершенно здоровым. Джо успел развязать ему руки, и я застала Пааталисе уже сидящим с тревожной и умоляющей улыбкой на лице. Несмотря на то, что руки уже были в его распоряжении, он не пытался освободить ноги, посиневшие и распухшие от задерживавших кровообращение веревок, ожидая моего разрешения. Бред совершенно прекратился, и примерно в половине третьего утра все, кроме Джо и меня, отправились спать.
Мне показалось, что Лафаэле слегка встревожен действием своего лекарства. Несколько раз он отзывал меня в сторону, чтобы сказать, что мальчик умрет, вероятно, часа в четыре утра. Однако он не только не умер, но настоял на том, чтобы выполнять свои обычные обязанности. Мы согласились, считая, что будет лучше, если он отвлечется.
Я завела с Лафаэле разговор об этом лекарстве. Сначала он вообще боялся говорить что-либо; сказал, что отец перед самой смертью объяснил, как его применять, и велел держать это в тайне. Дело в том, что листья, которые он употребил, смертельно ядовиты. Жители Тонга в старые времена отравляли ими своих врагов. Если кто-нибудь питал злобу на другого, он заходил в его дом, спрятав во рту немного разжеванных листьев. Проходя мимо еды или табака, он незаметно брызгал на них этой слюной, Мне кажется, он и сам порядком рисковал, держа яд так долго во рту. Впрочем, думаю, что это Савеа жевал листья для Пааталисе по приказанию Лафаэле. Еще Лафаэле сказал, что, когда человек бывает ранен, особенно в руку или ногу, и у него сведет челюсти, в ноздри ему засовывают жеваные листья. Очень скоро спазм проходит, мышцы расслабляются, и после этого можно не сомневаться в выздоровлении. Как рассказывает Джо, когда Лафаэле давал Пааталисе лекарство, он душил его так, что Джо даже начал волноваться. Я попросила показать мне веточку этого дерева.
— Я скажи пусть Тонга пришли немного, — ответил Лафаэле.
Я на короткое время перевела разговор, а потом вернулась к расследованию.
— Это дерево, наверное, совсем близко от дома? — спросила я. — Ведь листья достали очень быстро.
— Ну да, — ответил простодушный Лафаэле, — вон там. Здесь, Самоа, только два такой дерево. Наш и Матафеле.
Он обещал показать мне дерево, и я пошлю несколько листьев дяде Джорджу.
В прошлый четверг мы устроили праздник для наших людей. Лафаэле заколол огромную свинью, чуть не с меня ростом. Мы купили двадцать пять фунтов свежей говядины, на полдоллара кавы, затем таро, сухарей и т. д. Праздник происходил в одном из новых домов. Произносили речи и, подавая каву, выкликали имена, как положено. Гости разошлись, нагруженные подарками, и вообще все удалось на славу.
В тот же вечер Бэлла и Ллойд были на балу, устроенном для офицеров военного корабля («Кюрасао»). Я спросила, о чем говорят в Апии, ожидая услышать последние политические новости, но оказалось, все были настолько заняты обсуждением ног Бэллы Деккер, что это исключило все другие темы. Бэлла Деккер — хорошенькая маленькая блондинка, которой, по словам ее матери, четырнадцать лет. Она была на маскараде в костюме феи, и теперь апийское общество терзает вопрос показала Бэлла Деккер свои ноги выше, чем это позволяют приличия девочке ее возраста, или нет? Что до возраста, то, как говорят, ей может быть сколько угодно между четырнадцатью и сорока, но ноги ее вполне заслуживают внимания. Миссис Деккер обращалась к мистеру Хаггарду и другим высоким лицам с просьбой высказаться официально, и вообще была форменная буря в стакане воды.
Льюис. Четверг, 21 июня
Чтобы понять весь ужас сцены безумия и то, как прекрасно держались мои люди, не забывай, что они верили бреду Пааталисе, будто его умершие родичи, числом не менее тридцати, окружают переднюю веранду и зовут его в другой мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93