Из Сан-Франциско прибыла новая плита.
Льюис. 29 апреля
Новость: наш старый дом уже наполовину разобран; его поставят заново на другом месте. А пока, глядя на похожий на птичью клетку оголенный каркас, мы видим сквозь него лес, стоящий позади. Мой бедный Пауло потерял отца и унаследовал кажется до тридцати тысяч талеров. Вчера ему понадобилось сходить в консульство, чтобы переслать официальные документы. Он, конечно, напился и сегодня утром все еще пребывает в столь смутном состоянии, что все наши завтраки не удались. Лафаэле отсутствует, находясь у смертного одра своей прекрасной супруги. Она была прекрасна, но не делами — потаскушка, известная среди рабочих, занятых разборкой потерпевших крушение судов note 87. Этому обществу она, возможно, и обязана своей кончиной: не то упала со скалы, не то была сброшена оттуда. Генри все тот же — наша опора. На этой переходной стадии нашего быта он жил в Апии, но вчера вечером остался здесь и сидел в моей комнате у камина. Впервые в жизни он видел огонь в очаге. Он не мог смотреть на него без улыбки и каждый раз рвался сам подбросить поленце. Мы занимали его сказками цивилизации — театры, Лондон, мощеные улицы, университеты, метро, газеты и т. д. — и снова планировали его поездку в Сидней. Если удастся, это будет на следующее рождество.
15 мая в Ваилиму прибыла мать Льюиса, и Фэнни сбилась с ног, готовясь к ее приезду. По мнению «тетушки Мэгги», дом действительно выглядел очень мило. Снаружи он был выкрашен зеленовато-синей краской, а крыша и веранды — красной. Внутри стены были завешаны тапой. В доме были большие раздвижные двери, более чем наполовину из стекла, ведущие на веранду, откуда открывался вид на гавань. Были и американская печка, и вполне приемлемые продукты. «Тетушка Мэгги» осталась довольна и своей комнатой с видом на море, с полом, устланным мягкими и толстыми самоанскими циновками, со стенами, выкрашенными в светло-серый цвет и увешанными тапой и флагами с «Каско».
В конце мая приехали погостить дочь Фэнни с мужем и ребенком; им устроили торжественную встречу в гавани. Фэнни тем временем была занята посадкой апельсиновых деревьев, доставленных «Любеком». Когда Лафаэле пожаловался, что боится злых духов, Фэнни прибрала его к рукам при помощи ловкого фокуса. Заверив его, что ее черти сильнее всех самоанских, она приложила к закрытым глазам Лафаэле по пальцу каждой руки, затем хитро передвинула пальцы так, чтобы придерживать оба глаза пальцами только одной руки, и закончила операцию, быстро ударив его по щеке свободной рукой. Это убедило Лафаэле, и с тех пор он соглашался работать в отдаленных участках сада.
В июне Фэнни занималась изготовлением духов из цветов очень ароматного растения, называемого муссаои. Затем прибыл фарфор, и все разволновались при виде «домашних вещей» так далеко от дома. Взяли нового повара-немца, по фамилии Ратке, и Льюис, которому доставили завтрак в 4.30, запросил пощады.
Льюис. 21 июня
Я не могу завтракать в половине пятого. Я превращаюсь в лихорадящую развалину. Сейчас половина девятого, и я уже умираю с голоду, а от второго завтрака меня отделяют еще 4 часа. Черт бы побрал этого человека! Вчера завтрак появился примерно в 5.30, это приемлемо; за день до того — в 5, что уже хуже, но сегодня я просто отдаю концы. Переменчивость вроде лондонского лета, и, поскольку днем я не сплю, а если и прилягу раз в месяц, то на каких-нибудь пять минут, я вымотан до мозга костей и выгляжу старым и озабоченным.
Фэнни. 30 июня
После предыдущей записи дневник потерялся. За это время много всего случилось. Умер отец Пауля и оставил ему чистыми деньгами лишь небольшую сумму. Всем остальным имуществом пожизненно распоряжается мать. Пройдет еще месяца три, пока Пауль получит свое наследство, до тех пор он остается у нас, но с неопределенным заработком. Мы боимся давать ему слишком много денег, ограничивая его лишь самым необходимым, и он этим вполне доволен и работает больше, чем кто-либо другой в усадьбе. Когда он прожил все свои деньги, как раз перед смертью отца, его дружки-приятели тут же с ним рассорились, показав свое истинное лицо. Это было очень полезно для бедняги Пауля. С тех пор я больше не видела его пьяным.
Красотка — жена Лафаэле, доставлявшая ему столько забот и неприятностей, скончалась. Бедняжка. Когда она заболела, Лафаэле отправился навестить ее. По его просьбе она торжественно поклялась на Библии, что всегда была ему верной и преданной женой, призвав бога поразить ее смертельной болезнью, если она лжет. По рассказам туземцев, язык ее тут же раздулся до громадных размеров, так что перестал помещаться во рту, и она больше не произнесла ни одного осмысленного слова. Когда стало известно, что она совсем умирает, я пошла сказать Лафаэле, чтобы он поторопился, и застала его с черной накидкой от фотоаппарата в руках, которую он попросил у меня в качестве траурного облачения. Едва прошли похороны, Лафаэле объявил, что эта глава его жизни окончена и он собирается начать следующую с новой женой, которая в этот момент пряталась где-то в окрестностях. Я очень неохотно согласилась подержать ее недельку на испытании, но за это время все мы так привязались к юному миловидному созданию, что теперь ни в коем случае не хотели бы с ней расстаться.
Сейчас здесь собралась вся наша семья. Стронги note 88 живут в коттедже, который стал просторнее и удобнее после перестройки, едят же и проводят вечера с нами в большом доме. Джо поручен птичник, и он занимается им с большим интересом. В кухне у нас теперь новый повар-немец, некто Роберт Ратке. Пауль стал плантатором и возится с кофейными деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93