Если ты столько разговаривал с Гарри Пятым, в его ушах звону было больше, чем в его кармане.
Стрела пропела в воздухе, как большой шершень, впилась старому Эппльярду между лопаток и пронзила его насквозь. Он упал лицом в капусту. Хэтч резко вскрикнул и подскочил; потом согнулся вдвое и побежал к дому, ища прикрытия. А Дик Шелтон спрятался за кустом сирени, прижал свой арбалет к плечу, натянул тетиву и стал целиться в выступ леса.
Ни один листок не шелохнулся. Овцы спокойно щипали траву; птицы уселись на ветви. Между тем старик лежал, и из спины его торчала стрела, Хэтч стоял в сенях за дверью, и Дик затаился за кустом сирени, готовый пустить стрелу.
— Вы кого-нибудь видите? — крикнул Хэтч.
— Ни одна ветка не движется, — ответил Дик.
— Стыдно так оставлять старика, — сказал Беннет и нерешительно шагнул вперед; лицо его побледнело. — Следите за лесом, мастер Шелтон, не спускайте глаз с леса. Да помогут нам святые! Но каков выстрел!
Беннет приподнял старого стрелка и положил к себе на колено. Он был еще жив; лицо его подергивалось, полные мучительной боли глаза то открывались, то закрывались.
— Ты слышишь меня, старый Ник? — спросил Хэтч. — Нет ли у тебя какого-нибудь последнего желания, старина?
— Выньте стрелу и дайте мне умереть, во имя богоматери! — задыхаясь, сказал Эппльярд. — Я покончил со старой Англией. Выньте стрелу!
— Мастер Дик, — сказал Беннет, — подойдите и дерните хорошенько стрелу. Он сейчас отойдет, бедный грешник.
Дик положил свой арбалет и с силой выдернул стрелу из раны. Хлынула кровь; старый лучник кое-как приподнялся на ноги, призвал бога и рухнул мертвым. Хэтч, стоя на коленях среди капусты, усердно молился о спасении отлетавшей души. Но видно было, что даже во время молитвы мысли его заняты другим: он не сводил глаз с того уголка леса, откуда прилетела стрела. Окончив молитву, он встал, снял железную рукавицу и вытер лицо, бледное и мокрое от страха.
— Теперь моя очередь, — сказал он.
— Кто его убил, Беннет? — спросил Ричард, все еще держа в руке стрелу.
— Одним святым это ведомо, — сказал Хэтч. — Мы с ним выгнали из домов и усадеб по крайней мере сорок христианских душ. Он уже уплатил свой долг, бедный ворчун; быть может, скоро придется платить и мне. Сэр Дэниэл правит слишком сурово.
— Странная стрела, — сказал мальчик, вертя стрелу в руке.
— И правда, странная! — воскликнул Беннет. — Черная, с черным оперением. Зловещая стрела! Черный цвет, говорят, предвещает похороны. На ней что-то написано. Сотрите кровь. Прочитали?
— "Эппльярду от Джона Мщу-за-всех", — прочел Шелтон. — Что это значит?
— Дело плохо, — сказал слуга сэра Дэниэла, опустив голову. — Джон Мщу-за-всех! Ну и прозвище у этого негодяя! Но чего ради мы стоим здесь, словно мишень для стрельбы? Берите его за ноги, добрый мастер Шелтон, а я возьму за плечи, и отнесем его в дом. Какой страшный удар для бедного сэра Оливера! Он побелеет, как бумага, и будет молиться, размахивая руками, словно ветряная мельница.
Они подняли старого лучника и отнесли в дом, где он жил один. Положив его на пол, чтобы не пачкать тюфяка, они старательно выпрямили его руки и ноги.
В доме у Эппльярда было чиста и гола. Кровать, покрытая синим одеялом, шкаф, большой сундук, два табурета, откидной стол возле камина — вот и вся обстановка.
На стенах висели луки и кольчуги старого воина. Хэтч разглядывал все с любопытством.
— У Ника были деньги, — сказал он. — Он накопил фунтов шестьдесят. Хорошо бы их найти! Когда теряешь старого друга, мастер Шелтон, лучшее утешение — стать его наследником. Посмотрите, какой сундук. Бьюсь об заклад, там груда золота. Он легко брал и с трудом отдавал, этот Эп-ильярд-лучиик. Упокой, господи, его душу! Почти восемьдесят лет он ходил по земле и добывал добро; а теперь он лежит себе на спине, и ничего ему больше не надо. И если все добро достанется его приятелю, бедному ворчуну, наверное, будет веселее в небесах.
— Оставь, Хэтч, — сказал Дик. — Имей уважение к его незрячим глазам. Неужели ты хочешь обокрасть мертвеца? Смотри, он рассердится и встанет!
Хэтч несколько раз перекрестился; однако краска вернулась к его щекам, и он не хотел отказаться от своего замысла. Сундуку пришлось бы плохо, но внезапно скрипнула калитка, отворилась дверь, и в дом вошел рослый человек в стихаре и черной рясе, на вид лет пятидесяти, румяный и черноглазый.
— Эппльярд! — проговорил вошедший и вдруг замер. — Дева Мария! — воскликнул он. — Да защитят меня святые! Что это за шутки?
— Скверные шутки, сэр священник, — ответил Хэтч без особенного уныния в голосе. — Эппльярда застрелили у дверей его собственного дома, и теперь он входит во врата чистилища. Там, если говорят правду, ему не понадобится ни кадило, ни свечка.
Сэр Оливер с трудом добрался до табуретки и сел на нее, дрожащий и бледный.
— Вот он, божий суд! О, какой удар! — произнес он сквозь слезы и начал торопливо бормотать молитвы.
Хэтч набожно снял свой шлем и опустился на колени.
— За что его убили, Беннет? — спросил священник, очнувшись. — И кто это сделал?
— Вот стрела, сэр Оливер, Посмотрите, что на ней написано, — сказал Дик.
— Такое имя противно даже выговорить! — воскликнул священник. — Джон Мщу-эа-всех! Вполне подходящее прозвище для еретика! И зловещая черная стрела! Господа, эта стрела мне не нравится. Надо посоветоваться. Кто бы это мог быть? Подумать, Беннет, кто из бесчисленных наших недоброжелателей способен с такой дерзостью выступить против нас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12