Можно быть революционером и в приличных ботинках.
- Приличные ботинки - это сейчас многое в Росси значит, - согласился Старлитц.
Раф откинулся на спинку лакированного ротангового кресла. Центральный офис курорта с его витражными окнами и маниакально глянцевой мебелью от Альвара Аалто, казалось, вполне его устраивал.
- Мы достигли деликатной стадии революционного процесса, - сказал Раф, скрещивая под головой руки. - Нам нужна интеграция двойной ударной силы в единый фронт освобождения.
- Ты хочешь сказать, познакомить янки с русскими ребятами?
- Да. И что может быть для этого лучшей нейтральной территорией, чем традиционная финская сауна? - Раф улыбнулся. - Попаримся, мужики! Скрывать нечего! Никакой одежды. Никаких пушек! Сплошь свежий чистый пар. Полно выпивки. А поскольку мальчики тренировались до упаду, я приготовил им отличный сюрприз.
- Женщины.
Раф хмыкнул:
- Они ведь солдаты, знаешь ли. - Подавшись вперед, он оперся о стол. Ты осматривал этот курорт? Нельзя обманывать определенные ожидания.
Старлитц осматривал и саму сауну, и прилегающие помещения, и территорию вокруг. Шлюх кругом было больше, чем бронебойных снарядов в корпорации "Бофорс".
Участок был частный и очень дорогой. Перевороты успешно зачинали и в менее вероятных местах.
Старлитц кивнул:
- Смысл понятен. Знаешь, у меня сегодня деловая встреча со старой дамой. Ты нарочно все так организовал, чтобы я пропустил веселье.
Раф помедлил, задумавшись:
- Ты ведь не сердишься на меня, правда, Старлитц?
- Почему ты спрашиваешь, Раф?
- К чему на меня сердиться? Я даю тебе на время Айно.
Разве тебе этого мало? Я не обязан был давать тебе переводчика для твоих афер. Я доверяю тебе, ты окажешься совсем один в маленькой лодке с моим любимым лейтенантом. Тебе следует благодарить меня.
Старлитц уставился на него во все глаза.
- Да уж, ты слишком добр ко мне.
- Присмотри за Айно. Моему шакальчику в последнее время приходилось нелегко. Я знаю, ты по-доброму к ней относишься. Поскольку приложил столько трудов, чтобы поговорить с ней у меня за спиной.
- Нет, давай сегодня я оставлю ее с тобой, - предложил Старлитц. Посмотрим, что сделают твои двадцать голых пьяных мужиков с тяжеловооруженной студенткой с факультета поэзии.
Раф вздохнул с наигранным поражением:
- Старлитц, ты не умеешь врать с той же легкостью, как делают это по-настоящему жадные люди.
- Спасибо, что ты это заметил, приятель.
- Конечно, я хочу, чтобы ты на время увез отсюда Айно.
Она молода и может неверно все истолковать. Поговорим откровенно. Эти люди, которых я нам купил.., это грубые мужики, которые убивают и умирают за плату. Им надо давать награду и наказания такие, какие им понятны. Они шлюхи со стволами.
- Я всегда счастливее всего, когда знаю самое худшее, Раф. Худшего ты мне пока не сказал.
- С чего это я должен исповедоваться тебе? Ты мне секретов не доверяешь. - Раф толкнул через стол пепельницу. - Выкури сигарету.
Старлитц взял "галлуаз".
Эффектным жестом Раф дал ему прикурить, потом закурил сам.
- Ты много говоришь, Старлитц, - сказал он. - Ты хорошо торгуешься, заключаешь удачные сделки. Но о себе ты не говоришь никогда. Все, что я о тебе узнал, я выяснил через Других людей. - Раф кашлянул. - К примеру, я знаю, что у тебя есть дочь. Дочь, которой ты никогда не видел.
- Ну да, конечно.
- Я видел твою дочь. У меня есть фотографии. Она на тебя не похожа. Она привлекательная и симпатичная.
- У тебя есть снимки, приятель? - Старлитц выпрямился в кресле. Видео?
- Да, у меня есть фотографии. У меня есть даже больше. У меня есть контакты в Америке, люди, которые знают, где живет твоя дочь. Она живет у тех странных женщин на Западном побережье...
- Ну да, признаю, они довольно странные, но, видишь ли, постатомная семья, и все такое, - выдавил, помолчав, Старлитц.
- Тебе бы хотелось познакомиться с дочерью? Я мог бы выкрасть ее и доставить к тебе сюда, на Аланды. Это проще простого.
- Соглашение не так уж и плохо, пока остается в силе.
Мне позволяют посылать ей детские книжки...
Раф закинул на стол ноги в носках.
- Может, тебе надо осесть, Старлитц. Когда мужчина вступает в определенный возраст, ему приходится жить той жизнью, какую он себе выбрал. Возьмем, к примеру, меня.
В основе своей я человек семейный.
- Ух ты.
- Вот именно. Я уже двадцать лет как женат. Моя жена во французской тюрьме. Ее схватили в семьдесят восьмом.
- Долгий срок.
- У меня двое детей. Один от моей жены, другой от девушки из Бейрута. Люди думают, что у Рафа Шакала не может быть семейной жизни. Они не считаются с моими мечтами. Ты знаешь, что я занимался журналистикой? Я даже стихи писал. Стихи на итальянском и на арабском.
- Ну надо же.
- Вот-вот. Скажу больше, поскольку это между нами и нет никаких русских на курорте, кто установил бы всякие надоедливые жучки... Интуиция мне подсказывает, что ты хороший человек, Старлитц. Мы с тобой оба постмодернистские мужчины мира сего. Мы видели, как разваливается на части империя. Это, знаешь ли, не имеет никакого отношения к старому глупому Карлу Марксу.
- Может, и так, приятель.
- Мы видели девяностые за работой. Развал - это заразно. Теперь он повсюду. Он вышел из-под контроля, как СПИД. Ты когда-нибудь встречал ливанского военачальника, который стал бы местным диктатором? Джамблатта, может быть? Берри? Отличные ребята. Мужи - как львы.
- Никогда знаком не был.
- Это прекрасная жизнь - стать диктатором. Вот что случается с террористами, когда они взрослеют.
Старлитц кивнул. Опасно, очень опасно, что Раф так озабочен его добрым о себе мнением, но он ничего не мог с собой поделать, ему это льстило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90