— Свободен. Да, на обед — запеканка с летучей рыбой.— Слушаюсь, сэр, — я вышел.Непонятно, размышлял я, зачем такой человек, как Десперандум, лезет в болото под названием наука? Додумать мне помешал вопль первого помощника Флака. Что-то попалось на крючок.Капитан тут же выскочил на палубу и зацепил конец лески за брашпиль. Он был само нетерпение, и два матроса, быстро войдя в ритм, принялись за работу. Они наматывали и наматывали, наконец добыча показалась на поверхности и взорвалась. Внезапная смена давления оказалась для нее убийственной. Немного придя в себя, Десперандум с серьезным видом принялся изучать лохмотья, болтавшиеся на крючке. Остальным же, разбросанным на многие ярды вокруг, занялась рыбная мелочь. Голова существа почти не пострадала, но я не заметил ничего, похожего на глаза… И ни малейшего намека на то, чем оно дышало в безвоздушных глубинах. Не кремнием же, в самом деле… Не удовлетворившись одной попыткой, Десперандум добавил к остаткам головы новую приманку и швырнул крюк обратно в море. Два новых матроса взялись разматывать леску. Сто ярдов, двести, триста, четыреста…Вдруг что-то клюнуло, и барабан завертелся с бешеной скоростью, едва не раздробив одному из моряков руку. Никто не решался ухватить вымбовку — можно было остаться без пальцев.— Руби! Руби! — закричал второй помощник.— Это керамическое волокно! — старался перекрыть вой лебедки Десперандум. — Выдержит!Тут леска кончилась. Корабль дернуло, палуба опасно накренилась, пара нагелей лопнула, остальные со скрежетом протащило сквозь металл, и в мгновение ока брашпиль исчез за бортом.Десперандум привалился к фальшборту и задумчиво созерцал, как оседают клубы пыли. Затем повернулся и уставился на ванты, поддерживавшие мачту, как бы примериваясь, не сойдут ли они за снасти для глубоководной рыбалки. Я заметил, что несколько членов команды обменялись многозначительными взглядами. В конце концов капитан приказал поднять паруса и вернулся в каюту. Кузнецы достали свои молоты и паяльное оборудование и начали латать рваные дыры в палубе.Я двинул было обратно на камбуз, когда по палубе передо мной скользнула тень. Задрав голову, я оцепенел: в воздухе кувыркалось дьявольское создание. Вот оно забило крыльями и умостилось на марсе.Это была Далуза.С помощью условных сигналов она передала, что в двух милях справа по курсу обнаружен кит. Капитан скомандовал поворот оверштаг. Шкоты раздернули, фок свободно заполоскал, но через пару секунд с легким хлопком вновь наполнился ветром, корабль лег на правый галс и нехотя двинулся вперед. «Выпад» всегда двигался нехотя — для китобоя скорость не так уж важна, да и поймать сколь-нибудь приличный ветер в пятисотмильном кратере мудрено. Вскоре спящий кит предстал перед нами во всей красе. Пока мы подбирались к нему, трое моряков вскрыли себе вены у локтя и нацедили полную кружку крови. Блакберн, наш стрелок, деловито отлил часть в полость гарпуна с четырехгранным зазубренным наконечником и отправился на правый борт, к пушке. Крови оставалось еще на пару зарядов.Весьма удачно, хоть и несколько странно, что человеческая кровь действует на пылевого кита как смертельный яд. Впрочем, ничуть не более странно, чем то, что получается из самого кита — Пламя. Как и все хорошее, синкопин в достаточном количестве тоже смертельно опасен.Мы шли к киту, а он все вырастал и вырастал у нас перед глазами. Ни одно живое существо не вправе быть таким огромным.Наконец с правого борта лязгнуло, и в следующий миг гарпун уже торчал в туше.Над морем пронесся истошный визг. Кит проснулся. Обезумев от боли, он ринулся на нас. Блакберн не терял времени даром — еще два гарпуна вонзились в широкую, покрытую панцирем спину. Испустив новый яростный вопль, кит ушел под пыль всего в нескольких ярдах от нас. Через пару минут он снова всплыл, но уже мертвый.Пылевой кит очертаниями напоминает камбалу, в длину достигает семидесяти пяти футов, в ширину — тридцати пяти. Первое, на что обращаешь внимание, — это, конечно, пасть, забранная жестким китовым усом и ведущая в необъятную глотку, сплошь усеянную зубами, постоянно перетирающими планктон. Тонны поглощаемого при этом кремния идут на создание брони — черных шестиугольных пластин, соединенных полосами серой кожи. Этот наборный панцирь одновременно прочен и гибок, что избавляет животное от необходимости линять по мере роста. По числу годовых колец можно, если постараться, определить возраст. Кольца почти незаметны — на Сушняке нет времен года, пищу можно найти всегда — но все же различимы, и редко когда удавалось подстрелить кита старше пятидесяти лет. Как и остальные обитатели поверхностного слоя, киты — холоднокровные животные и дышат воздухом. Любят собираться в стаи.Мы причалили к поверженному гиганту. Шесть матросов, в том числе и Калотрик, вооружившись здоровенными крюками, прикрепленными к металлическим тросам, перепрыгнули с палубы ему на спину.Два гудка туманного горна, поданные наблюдателем, предупредили о появлении акул. Рожок поменьше уточнил их местоположение — три румба слева по борту. Второй помощник, мистер Грент, руководивший погрузкой, начал выказывать признаки нетерпения, и команда заработала с удвоенной энергией, всаживая гаки как можно глубже в плоть чудовища и стараясь зацепить ребро. Я много слышал о сушняцких акулах, и поэтому начал с интересом их высматривать. На востоке показалась стайка летучих рыб, хитиновые крылья сверкали под солнцем, как драгоценные камни Я был разочарован — неужели эти хрупкие создания размером с земную золотую рыбку и есть легендарные хищники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29