— Ты слышала о положении на базе ВВС в Луизиане? Наш сенатор объявил голодовку. Я здесь кое-что откопал. Это крупная история, ты сможешь прилететь, осветить положение на месте.— Думаю, твой друг Сосик с этим справится, — сказала Клара. — Я больше не работаю бостонским обозревателем.— Что? — Он остолбенел. — Почему?— Меня наняли через Сеть. Они хотят, чтобы я летела в Голландию.— В Голландию? И что ты им сказала?— Оскар, я политический обозреватель. Как я могу отказаться от приглашения приехать в Гаагу? Это же холодная война, дремлющее неустойчивое равновесие, такой случай выпадает раз в жизни. Думаю, это мой шанс.— И долго ты там пробудешь?— Ну, это зависит от того, насколько хорошо я буду справляться с работой.Оскар почувствовал гул в голове.— Да, это ценно. Конечно, ты хочешь работать хорошо. Но все же… дипломатическая ситуация… голландцы, они же склонны к провокациям! Они очень радикально настроены.— Конечно, они радикально настроены, Оскар. Их страна тонет. Мы тоже стали бы экстремистами, если бы больше половины Америки погрузилось в воду. Голландцам пришлось столько потерять, они готовы лечь костьми ради своих дамб. Именно поэтому там интересно.— Ты же не говоришь по-голландски.— Они все говорят по-английски, ты же знаешь.— Но у них военный режим. Это опасно. Они выдвигают Америке дикие требования, они настроены против нас.— Я репортер, Оскар. Меня трудно запугать.— Значит, ты действительно на это решилась, — заключил Оскар мрачно. — Ты собираешься меня бросить, не так ли?— Я бы не хотела представлять это таким образом.Оскар уставился невидящим взглядом в заднюю стенку автобуса. Белая раковина автобуса внезапно показалась ему чужой и враждебной. Киднэппинг. Его похитили из дома, увели от его женщины. Автобус кампании похитил его. Он развернулся спиной к автобусу и с телефоном в руках направился в сторону густого техасского леса.— Нет, — сказал он. — Понимаю. Дело в работе. Мы оба стремились сделать карьеру. Первым начал я. Получил интересную работу и покинул тебя. Не так ли? Оставил тебя одну и до сих пор не вернулся. Я далеко и даже не знаю, когда приеду.— Ну, это ты сказал, не я. Но это правда.— Значит, я не в праве выискивать твои ошибки. Мы оба понимали, что такое может случиться. Мы никогда не давали друг другу обещаний.— Это верно.— Просто у нас были отношения.— И они мне нравились.— У нас были хорошие отношения, правда? Нам было очень хорошо.Клара вздохнула.— Нет, Оскар, я не могу позволить тебе так говорить. Не говори так, это несправедливо. Это было гораздо лучше, чем просто хорошо! Это были великолепные, совершенно идеальные отношения! Я имею в виду, ты так мне помог. Ты никогда не пытался сочинять небылицы, ты вообще вряд ли хоть раз соврал. Ты позволил мне жить в твоем доме. Ввел в круг твоих друзей — богатых и влиятельных. Помогал мне продвинуться. Никогда не кричал на меня. Ты вел себя как настоящий джентльмен. Ты был изумительный, сказочный бойфренд!— Это очень мило с твоей стороны. — Ему казалось, что с каждым ее словом из него по капле вытекает кровь.— Я в самом деле сожалею, что никогда не могла… ну, ты понимаешь… совсем забыть отвоем происхождении.— Ничего, — с горечью промолвил Оскар. — К этому я приучен.— Это просто — просто одна из вечных трагедий. Такая же, как, ты ведь понимаешь, как проблема моей собственной принадлежности к национальному меньшинству.Оскар вздохнул.— Клара, я не думаю, что кто-нибудь всерьез может плохо относиться к тебе из-за того, что ты принадлежишь к англосаксонской расе.— Нет, принадлежать к расовым меньшинствам тягостно. Это так. Я имею в виду, что ты один из немногих, кто имеет представление о том, что это значит. Я понимаю, ты ничего не можешь поделать с обстоятельствами своего рождения и все же… в общем, это одна из причин, почему я приняла предложение голландцев. Сейчас очень многие белые возвращаются обратно в Европу… Мой народ оттуда, понимаешь? Там мои корни. Я надеюсь, мне это как-то поможет.Оскар вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать.— Я чувствую себя ужасно, милый, как будто я действительно бросаю тебя.— Нет, так будет лучше, — сказал Оскар. — Это сильно ранит, однако лучше так, чем тянуть и лицемерно делать вид, что все продолжается. Давай останемся друзьями.— Понимаешь, я, возможно, вернусь. Не пори горячку. Не впадай в уныние. Потому что я — это просто я, твоя подружка Клара, понимаешь? Это не судебное решение.— Лучше чистый разрыв, — твердо сказал он. — Лучше для нас. Для нас обоих.— Хорошо. Раз ты так хочешь, то, наверное, я понимаю. Прощай, Оскар.— Все, Клара. Прощай.Он повесил трубку. Затем с силой швырнул телефон в заросли деревьев.— Ничего не получается! — заявил он грязному красно-серому закатному небу. — Я ничего не могу поделать! 3. Оскар отодрал кусок ленты с желтой бобины и обмотал вокруг шлакоблока. Затем поводил вокруг ручным сканером, чтобы активировать пленку. Было около часа ночи. Ветер, качавший верхушки высоких черных сосен, был влажным и противным. Погода как нельзя более соответствовала настроению усердно трудящегося Оскара.— Я — краеугольный камень, — провозгласил шлакоблок.— Хорошо тебе, — усмехнулся Оскар.— Я — краеугольный камень. Отнеси меня на пять шагов влево.Оскар проигнорировал это требование и быстро обмотал лентой другие блоки. Размашисто помахав сканером вокруг них, он оттащил последний в сторону, чтобы приняться за укладку нового уровня.Стоило только рукам в перчатках прикоснуться к последнему блоку, как тот предупредил:— Не ставь меня пока. Сначала следует установить краеугольный камень.— Конечно, — подтвердил Оскар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172