Тони не был уверен, принимает он сложившуюся неопределённость как данное или об этом просто нельзя говорить вслух. В Индии многое относилось к обеим категориям одновременно.
У Тони после начала этого романа образовалась масса инвестиционных проектов в Бангалоре, аутсорсинг же вообще превратился в основное его занятие. Что от их интрижки получала Анджали, Тони не до конца понимал, но на охоту с Санджаем актриса отправлялась неизменно, на какой бы край света ни приходилось для этого мчаться. На охоте Анджали позволялось обойтись без парчовых сари, без тяжеленных украшений, без грима и камер. Выезд на охоту становился для неё единственно доступным эрзацем свободы.
А ещё Тони был почти уверен, что женская половина семейства поручила Анджали приглядывать за кузеном. Она постоянно следовала за охотником на крупную дичь, чтобы любимец клана не вытворил чего-нибудь по-джеймсдиновски непредсказуемого. Например, не отстрелил себе голову.
Внезапное появление индийских кинозвёзд привело работавших в обсерватории Колорадо индусов в полнейший восторг. Тони нанял для работы здесь бангалорских программистов, прибывших в США по трудовым визам. Большую часть времени они чувствовали себя заброшенными в безлюдных горах. Санджай и Анджали подняли их боевой дух на недосягаемую высоту. Оба актера с видимой радостью ходили на экскурсии вокруг телескопа и позировали на групповых снимках с астрономами. Бомбейские звезды очень серьёзно относились к заокеанским поклонникам.
Когда очередной эпизод был отснят, а бобины с плёнкой – запакованы, съемочная группа отправилась в «Пайнкрест» пострелять лосей. Желающих рассадили по уютным джипам-вездеходам – с нагревателями, горными шинами и стандартным комплектом принадлежностей для богатых туристов. Шофёром и проводником оказался китаец-слуга, откликавшийся на имя Чет, – как все китайцы из прислуги миссис Дефанти, аккуратный и сдержанный до полной невидимости.
Санджай в новенькой черной ковбойской шляпе и безупречно чистой кожаной куртке развалился на переднем пассажирском сиденье. На ранчо «Пайнкрест» ему одолжили чудовищный «винчестер-магнум» 38-го калибра. Санджай то ласково поглаживал винтовку, то прикладывался к серебряной фляге. На «охоте» он всегда напивался, если только не разгонял скуку бесшабашной игрой в покер и похабными песнями на хинди.
Тони и Анджали ехали в том же джипе на заднем сиденье, которое делили с небольшой, но очень неудобной винтовкой.
За ними тащились ещё два больших джипа из усадебного автопарка, под крышу набитые собутыльниками Санджая из съемочной группы и ощетинившиеся стволами. Санджай, как и положено болливудскому актеру, никуда без подтанцовок не выезжал.
Джип вскарабкался на валун, и Анджали бросило на бизнесмена.
– То-они! – пропела она.
Тот расправил складочку на куртке.
– Что, sajaana? Милая (хинди).


– Тони, ты слишком молчалив. О чём ты задумался?
– Конечно о тебе, maahiyaal Хорошая (хинди).

.
Ресницы Анджали затрепетали. В свои двадцать три года она давно освоила взгляд великомогольской наложницы, пробуждавший в близрасположенных мужчинах неконтролируемое стремление осыпать красавицу драгоценностями.
– И что же ты думал обо мне, мой милый? Что я тоскую по тебе, когда мы в разлуке? Потому что я так по тебе тоскую, Тони. Утром, днём и ночью.
Она прижала тонкую ладонь к лифчику с расчетливо-бесхитростной искренностью.
Тони раскашлялся от сухого горного воздуха.
– Милая, лапочка, солнышко, terii puuja karuun main to har dam Я на тебя молюсь (хинди).

.
Смех Анджали раскатился no салону звоном колокольчиков. Она обожала, когда Тони цитировал песни из её фильмов.
– Ах ты, ты… мальчишка! Замолчи, уааr! Дружочек (хинди).


Джип с ревом вырвался на открытое место, в холод и сумерки. Долгая засуха неласково обошлась с горами Колорадо. Снежные склоны впереди, территория федерального заказника, запаршивели широкими черными подпалинами.
– Ваши мелкие горы выглядят так жалко, – промолвил Санджай. – Это не Гималаи.
– Ты совершенно прав, – согласился Тони.
– И твой модный телескоп стоит слишком низко. Ниже, чем большой телескоп в индийских горах.
– М-да, если ты про астрономическую обсерваторию Индии в Ганле.
– На четыреста метров выше твоего.
– На двести, – поправил Тони. – Я мерил.
Санджай развернулся на сиденье, облокотившись о спинку обтянутым замшей локтем. Оленьи глаза его покраснели от высоты и выпивки.
– Это шутка?
– Как тебе угодно.
– Не люблю шуток.
– А я не люблю тебя, – ответил Тони и, выдержав два вдоха паузы, добавил: Ruup aisa suhaana fera chaand bhii hai diiwaana tera Красота твоя столь несравненна, что даже луна сходит но тебе с ума (хинди).

.
Джип содрогнулся от хохота. Даже болванчик-водитель Чет фыркнул с облегчением, когда Санджай разразился смехом, вместо того чтобы всадить в кого-нибудь пулю.
– Bindaas Бесстрашная (хинди).

, бросил развеселившийся актер кузине.
Анджали восторженно помахала поднятым большим пальчиком жест, лишенный всякого соответствия в западной культуре.
– Yehi hai Вот это (хинди).

правильно! – промурлыкала она.
Взревел мотор – машина преодолевала крутой склон. Анджали положила чистенькую ручку на плечо Тони.
– Ты с ним так добр, – прошептала она.
– А с тобой, моя драгоценная?
Анджали покосилась на переднее сиденье. Санджай впал в пьяный ступор. Анджали провела тоненькой ручкой по щеке Тони и осторожно взяла его двумя пальцами за нижнюю губу – её любимая ласка. На Тони она подействовала, как всегда, сногсшибательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99