– Он пожал плечами. – И потом, для романов я слишком занят. Мне хочется как можно лучше разобраться в велосипедах.
– Когда ты жил у меня, ты точно так же возился с велосипедами. У тебя была нормальная работа и нормальный дом с возможностью регулярно принимать душ.
– Да, я работал, но разве я когда-нибудь говорил, что хочу работать? Я сказал, что хочу разбираться в велосипедах, а это большая разница. Зачем мне вкалывать, как какому-то рабу, на велосипедной фабрике?
Мать промолчала.
– Я ни о чем тебя не прошу, мам. Просто мне не нужно начальство, учителя, домовладельцы, полицейские. Здесь мы нос к носу – я и моя работа с великами. Знаю, власть не выносит, когда человек двадцати четырех лет от роду живет независимой жизнью и делает только то, что ему хочется, но я стараюсь себя не афишировать, и пусть никто мной не интересуется.
Мать побежденно вздохнула:
– Ты хоть нормально питаешься, Лайл? Что-то ты осунулся.
Лайл показал объективу свое бедро.
– А это видала? Скажешь, перед тобой недокормленный, болезненный слабак?
– Может, навестишь меня, в кои-то веки нормально поужинаешь?
– Когда?
– Скажем, в среду. Я пожарю свиные отбивные.
– Может быть. Посмотрим. Я еще позвоню, ладно? – Лайл первым повесил трубку.
Присоединить кабель медиатора к примитивному телевизору оказалось нелегко, но Лайл был не из тех, кто пасует перед простой технической загвоздкой. Покраска была отложена на потом: он покопался в мини-зажимах и вооружился резаком для кабеля. Работая с современными тормозами, он научился справляться с волоконной оптикой.
Наладив телевизор, Лайл убедился, что тот предлагает до смешного узкий набор услуг. Современный медиатор обеспечивал навигацию в бескрайнем информационном пространстве, тогда как по этому ящику можно было смотреть всего лишь «каналы». Лайл успел забыть, что в Чаттануге можно принимать старомодные каналы даже по оптоволоконной сети. Каналы финансировало правительство, которое всегда тащилось в хвосте по части овладения информационными сетями. Интересоваться ерундой на каналах общественного доступа мог только закоренелый ретроград, зануда и тугодум, не поспевающий за современными веяниями.
Оказалось, что телевизор может транслировать только политические каналы. Их было три: Законодательный, Судебный, Исполнительный. Для всех существовала только Североамериканская Территория Свободной Торговли – НАФТА. Законодательный канал усыплял парламентскими дебатами по землепользованию в Манитобе; Судебный – адвокатским витийством о рынке прав на загрязнение воздуха; Исполнительный канал показывал толпу, собравшуюся где-то в Луизиане в ожидании некоего события.
По телевизору нельзя было узнать о политических событиях в Европе, в Сфере, на Юге. Ни оглавления, ни «картинки в картинке». Приходилось пассивно ждать, что покажут дальше. Вся трансляция была построена так безыскусно и примитивно, что даже вызывала извращенное любопытство, словно вы подглядывали в замочную скважину.
Лайл остановился на Исполнительном канале, так как на нем ожидалось событие. Рассчитывать на то, что монотонная жвачка по другим каналам сменится чем-то побойчее, не приходилось, он даже решил вернуться к покраске.
На экране появился президент НАФТА, доставленный вертолетом к месту сборища толпы. Из людской гущи выбежала многочисленная охрана, в облике которой странным образом сочеталась деловитость и ледяная невозмутимость.
Внезапно по нижнему краю изображения побежала текстовая строка из старомодных белых букв с неровными краями. «Смотрите, он не знает, где встать! Почему его толком не подготовили? Он похож на бездомного пса!»
Президент пересек бетонную площадку и с радостной улыбкой пожал руку кому-то из местных политиков. «Так жмет руку только отъявленная деревенщина. Этот южанин-остолоп – бомба под твои следующие выборы!» Президент побеседовал с политиком и со старухой – видимо, женой политика. «Скорее прочь от этих кретинов! – бесновалась строка. – Быстрее на трибуну! Где твои помощники? Опять наширялись? Забыли о своих обязанностях?»
Президент хорошо выглядел. Лайл давно заметил, что президент НАФТА всегда хорошо выглядит, словно это его профессиональное свойство. Европейские руководители всегда казались погруженными в свои мысли интеллектуалами, политики Сферы убеждали своим видом, что скромны и преданы делу, руководители Юга выглядели злобными фанатиками, а президент НАФТА, казалось, только что поплавал в бассейне и побывал на массаже. Его широкая, лоснящаяся, жизнерадостная физиономия была испещрена мелкими татуировками: на обеих щеках, на лбу, над бровями, еще несколько буковок на каменном подбородке. Не лицо, а рекламный плакат сторонников и заинтересованных групп.
«Он что, думает, что нам нечего делать? – не унимался текст. – Что за пустота в эфире? Неужели исчезли люди, способные как следует организовать трансляцию? И это называется информировать общественность? Если бы мы знали, что “инфобан” кончится подобным идиотизмом, то никогда бы на него не согласились».
Президент повернул к трибуне, заставленной ритуальными микрофонами. Лайл заметил, что президенты питают слабость к старым пузатым микрофонам, хотя существуют микрофоны с маковое зернышко.
– Ну, как делишки? – с улыбкой осведомился президент.
Толпа приветствовала его воодушевленным криком.
– Подпустите людей поближе! – внезапно распорядился президент, обращаясь к фаланге телохранителей. – Давайте, братцы, подходите! Садитесь на землю. Мы тут все равны. – Президент благодушно улыбался потной толпе в шляпах, сгрудившейся вокруг и не верящей своему счастью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12