Как сами
всеобщие представления, так и их классификации, произвольны и определяются
случайностью индивидуального опыта, имеющего к тому же принципиально
неадекватный характер. Мы назвали добром то, что доставило нам
удовольствие, различное понимание добра обусловлено различным
индивидуальным опытом. Любые классификации и основанные на них теории
стоят друг друга. Они истинны только для их создателей и людей, имевших
подобный опыт. Об'ективной ценности подобные теории не имеют. Если вещь
оказалась причастной моему удовольствию, я испытываю к ней влечение, даже
если она не является причиной моего удовольствия. Душа устроена таким
образом, что ко всем вещам, воспринимаемым в аффекте удовольствия, я
испытываю любовь, но ко всем вещам, воспринимаемым в аффекте страдания -
ненависть. Чем чаще вещь воспринималась в аффекте удовольствия, тем
большую любовь я к ней питаю. Если другая вещь способствует сохранению
любимой вещи, то я к ней испытываю любовь, если же она пыталась разрушить
любимую вещь, то я буду ее ненавидеть. Если другая вещь напоминает мне
любимую вещь, то я буду любить ее в той же степени, в какой она подобна
ей. Соответственно - ненавидеть. Я люблю себя и, следовательно, те вещи,
которые наиболее подобны мне. Я люблю живые существа еще более людей, еще
более тех, которые имеют ту же систему ценностей и привычек. Практическая
деятельность человека определяется приобретенными образами. Сознание
является рабом этих привязанностей и действует с такой же механической
необходимостью, как и неживые тела. Душа не обладает свободой воли,
иллюзия того, что ее поступки свободны, вытекает из того, что свои желания
она осознает, а причин их возникновения - нет. Ложность состоят только в
недостатке знания, заключающегося в смутных идеях. Когда мы говорим, что
человек успокаивается на ложном и не сомневается в нем, то это не значит,
что он осознает это как достоверное, но только он успокаивается на ложном
вследствие того, что нет никаких причин, которые заставили бы колебаться
его воображение, следовательно, хотя и предполагалось, что человек
держится ложного, мы никогда не можем сказать, что человек осознает это
как достоверное. Причиной смутных идей является суперпозиции
воспроинимаемой формы и воспринимаемого содержания, что ведет к их
взаимному искажению, но то, что обще все вещам, может быть представлено
только адекватно. Более того, то, что обще человеку и каждой части
некоторых из вещей, может быть представлено только адекватно.
Действительно, при проекции состояния внешнего тела на мое тело не
искажаются только идеи, которые общи обоим. Как проверить, что идеи общи
мне и вещам? Для этого она должна удовлетворять двум условиям: во-первых,
идея должна быть присуща всем вещам данного типа, отображать их всеобщую
сущность, а не индивидуальность. Это та самая опытная проверка, которую
абсолютизирует материализм. Во-вторых, идея должна восприниматься мною
ясно и отчетливо, должна быть понятна мне сама по себе. Чем больше
адекватных идей имеет сознание, тем более оно свободно от рабства смутных
аффектов, тем более повышается всеобщность его точки зрения, но до конца
освободиться от своего рабства невозможно, т. к. человек является частью
духа, а часть всегда меньше целого. Воображение об'единяет полученные
адекватные представления в понятия, но может вносить при этом свою
суб'ективность, необходима проверка истинности каждого шага обобщения.
Все, что следует из адекватной идеи, тоже адекватно, например, из идеи
треугольников необходимо следует равенство его трех углов двум прямым
углам. Проверку можно осуществлять только на уровне вещей, ибо хотя
следствия из адекватных понятий могут быть интуитивно ясными, необходима
еще об'ективная достоверность. Если все следствия адекватны, т. е.
обладают суб'ективной и об'ективной достоверностью, то обобщение
правильно. Человек обретает новую адекватную идею, которая содержалась в
нем в скрытом виде, с позиций новой адекватной идеи сознание видит истину
непосредственно интуитивно, но не всю истину, а только относящуюся к
данной идее. Постепенно все большее количество смутных смешанных идей
превращается в адекватные. Хотя абсолютной адекватности сознание не
достигает ни в одной идее, степень всеобщности сознания возрастает и
человек освобождается, приближаясь к субстанциональной точке зрения.
Само существование есть деятельность. Смысл деятельности любой вещи
заключен в самосохранении. Рабство человеческой души есть плохое
самосохранение, основанное на принятии смутных идей за истинные. Сознание
видит причину своего удовольствия в ближайших вещах и привязывается,
стремясь обладать ими единолично. В борьбе за обладание любимыми вещами
сознание входит в конкурентные отношения с другими, видя в них
действительную причину своего самосохранения: своих горестей и радостей.
Свободный разум не абсолютизирует ближайшие конечные причины: отдельных
людей и отдельные общества. Сознание ясно видит, что эти вещи являются
лишь пассивными передатчиками импульсов, что они не свободны, а действуют
автоматически по своим неизменным законам. Зная это, человек не испытывает
к ним ни любви, ни ненависти, как не может он испытывать этих чувств по
отношению к палке, которой его бьют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72