Забившись в угол кровати и прикрывшись одеялом, на Сашу смотрела
круглыми глазами хорошенькая румяная девушка.
- Ларка! - шепотом обрадовался Саша, но сейчас же обеспокоенно
поинтересовался: - А Алик где?
- Что там происходит, Лариса? - раздался из-за стены встревоженный и
сонный могучий женский голос.
- Таракана увидела! - криком ответила Лариса и скорчила Саше рожу.
- О, господи, какая дуреха, - сказали за стеной, и слышно было, как
взвизгнули кроватные пружины. Лариса и Саша помирали от беспричинного и
беззвучного смеха. Высмеялись наконец и стали рассматривать друг друга.
Уже взрослые, совсем взрослые. Лариса провожала на фронт мальчишку, а Саша
тогда расставался с девчонкой дружком-приятелем, которую два последних
предвоенных года защищал и оберегал, как старший брат.
- Санька, ухажер ты мой прекрасный! - тихо-тихо сказала Лариса,
выпросталась из-под одеяла и, как была в одной комбинации, подошла к Саше,
взяла за уши и поцеловала в губы. Он ласково погладил ее по волосам,
откинулся, рассматривая, и вдруг страшно возмутился:
- Да прикройся ты наконец! Мужчина же я все-таки!
- Какой ты мужчина! - возразила Лариса, но в халатик влезла.
- А хороша, чертовка! - восхитился Саша. - Выходи за меня замуж!
- Опоздал. У меня жених есть.
- Вот такие вы все. Не дождалась!
- А ты мне предложение делал?
Они шипели как змеи.
- Сейчас сделаю предложение. В ресторан со мной пойдешь отметить нашу
встречу?
- Замуж не пойду, а в ресторан пойду.
- Тогда буди Алика. Я его внизу жду. До вечера, чужая невеста.
Алик вышел мрачный, обиженный, заспанный.
- Выспаться не дал, - забурчал он, - а у меня сегодня тренировка.
- Какая еще тренировка? - удивился Саша.
- По боксу. И вообще поосторожней со мной. Имеешь дело с чемпионом
Москвы среди юношей.
- Да ну! - восхитился Саша, сделал молниеносную подсечку, и чемпион
Москвы оказался на земле. Алик встал, тщательно отряхнулся, сказал
безразлично:
- Имей в виду, в следующий раз отвечу.
- Мы с рогами, - понял Саша. - Ну ладно, прости. Мне помощь твоя
нужна. Штуку одну донести. Была бы левая в порядке, сам справился, а то...
Он продемонстрировал левую. Сгибалась она действительно плохо.
- О чем речь, Саша!
- Тогда пошли.
У будки Саша сказал:
- Подожди меня здесь. И посмотри. Кого увидишь - свистни. - И скрылся
в проеме. Алик прогуливался, посматривая. Светило низкое-низкое солнце,
воздух был неподвижен и по-летнему тепл. В близких зарослях
полураспустившейся акации чирикали неизвестные пичуги. Томно было,
прекрасно. И безлюдно. Вышел Саша.
- Никого?
- Никого.
Тогда Саша за воротник вытащил из будки тугой мешок.
- Закинь мне его на плечо.
- Что это, Саша?
- Рис.
- Откуда?
- Отсюда.
- А сюда откуда?
- Оттуда, - раздраженно окончил диалог Саша.
Саша брал чужое, Саша присваивал не свое. Это было ужасно,
отвратительно, противоестественно. Алик хотел сказать это вслух, но вдруг
поймал мутный Сашин взгляд - как бы сквозь и мимо.
Ничего не говоря, Алик ухватился за нижние углы мешка. Держась правой
рукой за горловину, Саша подсел, и они вдвоем ловко вскинули увесистый
мешок на Сашино плечо.
- Порядок! - одобрил Саша.
- Я тебе больше не нужен? - холодно осведомился Алик. Саша через
левое плечо серьезно посмотрел на него, ответил:
- Нужен. Пока до рынка дойду, раза три плечо менять придется.
А у рынка вовсю шуровал народ: воскресенье, базарный день, барахолка.
Раздвигая мешком плотные ряды, порядком взмокший, Саша и идущий следом
Алик прорвались наконец к ряду, где царствовал Петро. Саша скинул мешок,
достал носовой платок, вытер лицо, высморкался.
- Я тебе больше не нужен? - опять спросил Алик.
- В баню пойдем.
- У меня тренировка, - сказал Алик, повернулся и пошел. Саша
рассматривал его осуждающую спину, когда подковылял Петро.
- Привет, Сашок, что это у тебя?
Саша лихо хлопнул по упитанному мешочному торсу:
- Почем сегодня рис?
- Красненькая стакан...
Весь мешок оптом за сколько возьмут?
- Любая половина.
- Зови перекупщика, Петро!

Вас не забыть, московские бани военных лет. Гостеприимно принимая в
свои жаркие чертоги вечно мерзнувших от постоянной голодухи москвичей, вы
вместе с городской пылью и заводской копотью смывали с них усталость и
тоску, равнодушие и тревогу.
И вас не забыть, коричнево-зеленые, размером меньше спичечного
коробка, кубики мыла, от которых волосы становились легкими, а отмытая
кожа чисто поскрипывала под растирающей ее ладонью.
Саша отстоял длинные очереди в Песчаные бани. Очередь за билетами.
Очередь за кубиками мыла. Очередь в раздевалку. Он разделся, обнажил
молодое, сильное, во многих местах изуродованное железом тело и вошел в
мыльную.
Он тщательно мылился большой мочалкой...
Он темпераментно хлестал себя веником...
И опять неистово тер себя грубым лыком...
Он отмывался.

Саша брился, когда отражением в зеркале мелькнуло за серым вечерним
окном чье-то лицо. Саша стремительно развернулся. На него грустно и
внимательно смотрел Сергей.
- В дверь заходи! - недовольно посоветовал Саша.
Сергей стоял в дверях.
- Зачем ты это делаешь, Сашок?
- Что я делаю - поинтересовался Саша, озабоченно оценивая в зеркале
качество своей парикмахерской работы и выражение Серегиного лица. С
грустным всепониманием старшего Сергей неохотно усмехнулся и прямо
спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24