Нашла коса на камень.
Саша отыскал на поле Алика. Сделать это было нетрудно: Алик был
лучшим. Легкий, координированный, быстрый, он непринужденно работал с
мячом и, прекрасно видя игру, умело и точно распасовывал. От желания
играть рядом с ним Саша страстно засопел и спросил у соседа с костылем:
- Какой счет?
- Два-два! - ответил тот, не отрывая взгляда от поля.
- Осталось сколько?
- Десять минут! - злобно проорал сосед, потому что видел, как Алик,
набрав скорость, приближался к линии штрафной. - Да прикройте же его!
Но то был бесполезный крик. Обыграв в штрафной троих, Алик, падая, со
штыка пустил мяч мимо выбегавшего вратаря. Тогда, забивая гол, не впадали
в замысловато экстатическое ликование. Хмуро глядя в землю, Алик солидной
трусцой направился к центру. Но до конца матча еще оставалось время, и
легкораненые бойцы ринулись в последний бой. Мяч уже уходил с половины
поля десятиклассников. И когда до конца осталась одна минута, свершилось:
пас, второй, навес во вратарскую, и громадный мужик с перевязанной рукой
послал головой мяч в сетку. Через несколько секунд судья в гипсовом
корсете длинным свистком определил конец игры.
Волна пижам захлестнула футбольное поле, подхватила богатыря,
спасшего солдатскую честь, и с яростным "ура!" понесла его, как знамя.
Мимо Саши шла понурая цепочка потных и недовольных десятиклассников.
- Алик! - позвал Саша. Алик обернулся, узнал, заулыбался приветливо:
- Саша, ты меня ждешь?
- Кончилась трудовая неделя? Пошли домой.
Они пошли. Саша грустно сказал:
- Все-таки жалко, что теперь девчонки отдельно учатся.
- А зачем тебе девчонки?
- Влюбиться хочу, Алька!
- В школьницу?
- Почему в школьницу? В кого-нибудь. Чтобы сердце обмирало при ее
виде, чтобы я на свидания с букетами ходил! - И закончил неожиданно: -
Неспокойно мне, муторно, Алик.
- Это от безделья, - безоговорочно решил Алик.
- Еще что скажешь? - поинтересовался Саша.
- А что мне говорить? Тебе Сергей Васильевич все сказал. И если ты
немедленно, с завтрашнего дня не займешься каким-нибудь делом, все будет
так, как он предсказал.
Саша послушал, подмигнул хитрым левым глазом и снисходительно поведал
Алику:
- Мое дело сейчас - в тихом поле лежать и слушать, как птицы поют.
- Так сделай хоть это!
- Далеко до поля-то! На электричке ехать надо.
- Лень?
- Ага.
- Так нельзя. Саша...
- Алик, все! - предостерегающе перебил его Саша и направился к
школьному двору. Алик шел за ним. Они пересекли пустырь.
- Чей это сарай? - спросил Саша, кивнув в сторону полуразрушенного
каменного строения.
- Ничей. Раньше здесь трансформаторная будка была.
- А что здесь грузовики делают? - Саша рассматривал отчетливый след
автомобильных колес.
- Развернулся какой-нибудь случайный.
- Ну и черт с ним. Что делать будем?
- Саша... - опять строго начал Алик, но Саша опять перебил его:
- Ничего не говори, ладно? Лучше стихи почитай.
- Хорошо, - согласился Алик. Подумал немного, и:
Мы разучились нищим подавать.
Дышать над морем высотой соленой,
Встречать весну и в лавках покупать
За медный мусор золото лимонов.
Случайно к нам заходят корабли.
И рельсы груз проносят по привычке.
Пересчитай людей моей земли,
И сколько мертвых станет в перекличке!
Но всем торжественно пренебрежем!
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим черным сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.
Помолчали. Потом Саша остановился, положил Алику руки на плечи.
- Я не сломан, Алик.

Был мутный рассвет в тихих переулках. Покойно было, безлюдно. Саша
гулял в эту пору. Он миновал школьный двор, вышел на пустырь и, фланируя,
направился к бывшей трансформаторной будке. У раздрызганного проема, в
котором когда-то, видимо, существовала дверь, он остановился, закурил,
старательно закрывая спиной спичечный огонек от возможного ветра, и
одновременно осмотрелся вокруг. Никого не было. Он проник в будку.
Запустение и грязь. Битый кирпич, битое стекло, ржавая проволока,
человеческие испражнения, веревки прошлогодней картофельной ботвы. Но Саша
не собирался отсюда уходить: покуривая, он тщательно изучал помещение.
Чуть возвышавшийся левый угол, в котором и ботвы было поболее,
привлек его внимание. Носком сапога отбросив ботву, он, широко расставив
ноги, покачался из стороны в сторону, резко перемещая центр тяжести справа
налево и слева направо. Почувствовав нечто, он ногами раскидал неопрятный
песок... Под песком была обитая жестью крышка. За край рванул ее. Под
крышкой лежали аккуратно сложенные, плотно набитые чистые мешки. Рывком
Саша поставил один из них на попа, растянул узел. В мешке был рис.
Так же, не торопясь, Саша проделал всю операцию в обратном порядке:
завязал мешок, уложил его, прикрыл крышкой, набросал песок и засыпал
ботвой.
Выйдя из будки, он снова закурил. Пусто, как в Сахаре. Прогулочным
шагом он удалялся с пустыря.
В своем дворе он передвигался бегом. Подбежав к дому, Саша по
пожарной лестнице поднялся до второго этажа, твердым своим указательным
пальцем раскрыл створки ближайшего окна, легко ступил с лестничной
перекладины на подоконник и, усевшись на него, распахнул плотно сдвинутые
занавески. И тут же раздался отчаянный женский крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24