Пусть ребятки для практики займутся. И не убивать он его вел.
Столб о чем-то хотел поговорить с Цыганом, договориться. Если только
убить, чего проще. О чем он хотел говорить с Цыганом, о ком?
- Работенка, - мрачно резюмировал Смирнов.
- О письме давайте, - вставил наконец Ларионов.
- Роман, прочти его еще раз вслух, - попросил Смирнов.
Роман взял из справки скрюченную, как кусок засохшего сыра, фотокопию
и прочел:
- "Ромка, родной! Нет ни дня, минуты, нет ни секунды, чтобы я о тебе
не думала. И ты должен так, потому что мы все равно обязательно будем
вместе. Он уговорил меня, что пока нам с тобой лучше не видеться, но я
последнее время сомневаюсь в этом. Рома, я стала его бояться. Вроде бы он
желает нам добра, но мне все равно страшно. А может, я просто дура? Не
умею писать письма, да я и не писала их никому. Живу себе помаленьку, с
местными ни с кем не дружу, гуляю одна, хожу поезда встречать. Знаю, что
ты не можешь приехать, а все равно встречаю и надеюсь. Он мне про Леньку
сказал, с ухмылочкой так сказал, а я заплакала. Какой бы ни был этот
Ленька, а все же я на него зла не держу. Ты, пожалуйста, не ревнуй к
покойнику. Писать больше не о чем. Люблю тебя и хочу, хочу, хочу увидеть
тебя как можно скорее. Твоя, вся твоя Ри".
- Черт-те что, - подумав, сказал Сергей. - Имечко тоже - Ри.
- Что же ты понял? - спросил Смирнов.
- Во-первых, не из дамочек - постоянного контингента Цыгана. Девица,
и молодая девица. Импульсивна, я бы сказал, экзальтированна, из допустимо
интеллигентной семьи, но воспитания крайне небрежного. Влюблена в Цыгана,
как кошка.
- А кто это "он"? - поинтересовался Ларионов.
- Чего не скажу, того не скажу, - признался Казарян. Смирнов взял из
его рук фотокопию, еще раз просмотрел текст и подытожил раздраженно:
- Сережа, за тобой - все бабские связи Цыгана. Ты, Роман,
возглавляешь группу, которая будет прочесывать Рижскую дорогу. Больше пока
ничего в башку не приходит. Да, что можете сказать по карманной клади
Цыгана и следам?
- Карманная кладь - джентльменский набор маршрутника: тысяча сто
двадцать три рубля 65 копеек денег, шикарный бумажник, расческа в серебре,
пачка папирос "Тройка", австрийская зажигалка и - смерть бабам - темные
очки, - по бумажке перечислил Ларионов. - Из этого ничего не выжмешь: есть
только то, что есть. А следы, какие могут быть особые следы на песке? Так,
тени следов.
- Не скажи, Сережа, - не согласился Казарян. - Тени, как ты говоришь,
в какой-то степени определяют объект, который их отбрасывает. В данном
случае - размер ноги. Очкарики же пишут - ориентировочный размер обуви -
сорок четыре - сорок пять. Не меньше. Косвенно подтверждается Столб с его
ростом метр восемьдесят семь.
- Согласен, - подтвердил его правоту Ларионов.
- И я согласен, - кивнул Смирнов. - Согласен-то согласен, а что это
нам дает? Опять в маету. Да, а где тот парень, Витя, которого за
Коммерцией я посылал?
...Паренек Витя - младший лейтенант Виктор Гусляев - явился через
полчаса и доложил:
- Еле я его разыскал, товарищ майор.
- Так тащи его сюда!!!
- Я его не смог доставить, товарищ майор, - виновато пояснил Гусляев.
- Он в сорок восьмом в предвариловке сидит.
- Как это сидит?! Он что, спятил, чтобы в тюрьму садиться?!
- Был пойман с поличным во время кражи в гастрономе возле метро
"Сокол".
- Что украл-то?
- Пытался стащить у гражданки одной из хозяйственной сумки кошелек.
- Совсем интересно. А когда это преступление века свершилось?
- Сегодня в двенадцать часов двадцать три минуты.
- Ой, как мне захотелось поговорить с Валерием Евсеевичем! Утром
думал, что придется ловить наудачу, а теперь жареным пахнет. Так почему же
ты его не приволок?
- Они без бумажки не отдают, бюрократы чертовы! - обиженно
пожаловался Гусляев.
- Ну, бумажку-то мы им мигом спроворим!

Был Валерий Евсеевич Межаков по кличке Коммерция одет несколько не по
сезону. В добротной стеганке, в диагоналевых галифе, в крепких и тяжелых
яловых сапогах. Смирнов оглядел его со всех сторон, обойдя для этого
кругом, потом спросил:
- Не жарко ли?
- Жар костей не ломит, - скромно отвечал Межаков.
- Тебя что, оперативники домой после ареста переодеться водили?
- Зачем? Таким взяли.
Смирнов легким толчком в плечо направил Коммерцию к табурету, а сам
сел за свой стол. Лейтенант Гусляев продолжал стоять.
- Друг мой Коммерция, я тебя очень прошу ответить на один вопрос: от
кого ты узнал, что сегодня ночью убили Цыгана? - витиевато спросил
Смирнов.
Коммерция покосился на Гусляева, потом на Смирнова.
- Нам с тобой, Александр, без свидетелей, без протокола следовало бы
говорить. И тебе полезнее, и мне.
- Принято, - согласился Александр. - Витя, будь добр, оставь нас
одних.
- Слушаюсь, - по-военному ответил огорченный Гусляев и удалился.
- Так кто же сказал тебе, что убили Цыгана?
- А почему ты думаешь, что мне известно об убийстве Цыгана? -
вопросом на вопрос ответил Коммерция.
- Я не думаю, я знаю.
- Так откуда же, дорогой Александр Иванович?
Смирнов направил свой твердый, как пистолет, указательный палец на
дверь, за которой скрылся Гусляев:
- От младшего лейтенанта Виктора Гусляева, драгоценный Валерий
Евсеевич.
- А что он может знать?
- Хотя бы то, чем ты сегодня с утра занимался. И мне этого вполне
достаточно.
- Загадками говорите, уважаемый Александр Иванович.
- Я удивлен, Коммерция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69