- И по-моему, тоже, - спокойно согласился с ним Сырцов. - Иди, Вадик,
дешифруй и перезаписывай. Как кончишь, мне покажешь. Я пока тут побуду.
Мальчики расположились весьма удовлетворительно: в открытую и совсем
неподозрительно, ибо в этом скверике достаточно часто отдыхают утомленные
гости Москвы.
Минут через двадцать из наблюдаемого подъезда вышел отставной
полковник Зверев с собакой на поводке. На этот раз точно Зверев, потому
что его лицо не закрывали ни воротник, ни козырек. Войдя в скверик, от
отцепил поводок. Дурашливый эрдель-терьер для начала несколько раз от
восторга подпрыгнул и приступил к поиску веселых приключений. Нашел:
увидел благорасположенного к нему ничем не занятого человека и, виляя
обрубком хвоста, подскакал к нему - ласкаться. Сырцовский агент с
удовольствием погладил добрую собаку.
Сырцов вздохнул и поднялся со скамьи. У арки, ведущей на набережную,
столкнулся с бежавшим навстречу Вадимом.
- Что-нибудь весьма срочное? - догадался Сырцов.
- Весьма, - подтвердил Вадим. - Пошли ко мне.
В фургончике он включил магнитофон.
- Начинайте. С фактов. (Наш, - прошептал Вадим и кивнул в ту сторону,
где предполагаемо существовал дом с колоннами).
- Есть подозрение, что у нас утечка.
- Не может быть совпадением, стечением обстоятельств?
- Исключено.
- Доказательства утечки имеются?
- Да какие доказательства и так все ясно! Все пропало!
- Не надо нервничать...
- Что делать? - Вы согласны продолжать работу?
- Да, если она целесообразна в данном случае.
- Действуйте. А проверкой возможных вариантов утечки мы займемся.
- Так и доложить?
- Да.
Вадим щелкнул тумблером, аккуратно прикрыл крышкой бобины.
- Сравнительный анализ сделал? - спросил Сырцов.
- Да. По трем записям. По одной смирновской и двум моим.
- Выводы?
- Это Зверев. Стопроцентно, Жора.
- Да, - Сырцов скривился, представив разговор со Смирновым. - Вот
нашего старичка обрадуем.
- А что делать? - резонно заметил Вадим.
- Ладно, - решил Сырцов, - ты подготовь запись на кассетник и часа
через полтора-два подъезжай в контору.
Перед своим отъездом Сырцов на всякий случай заглянул в сквер.
Витольд Германович швырял палку псу и весело смеялся, когда тот, подхватив
ее, в ликовании зависал в воздухе, отталкиваясь от земли всеми четырьмя
лапами.

50
Прослушав запись, Смирнов попросил:
- Будь добр, Вадик, повтори.
Опять зажурчало про утечку. Смирнов, улыбаясь, слушал. Когда журчание
прекратилось, Сырцов спросил непочтительно:
- Чему радуетесь, Александр Иванович?
- Жизни, Жора, ее многообразию. Ишь, как все складывается! Раньше
КПСС приказывала ГБ, а теперь ГБ командует, что ты на это можешь сказать,
бывший молодой коммунист?
- Ничего не могу, - честно признался Сырцов.
- Во что в конце концов уперся гражданин с Тверской? - совсем о
другом заговорил Смирнов. - Докуда довели?
- До дома, - доложил Сырцов.
- До какого дома? До Дома политпросвещения, Дома пионеров, дома для
престарелых, большого дома? До какого дома, Жора?! - ни с того, ни с сего
рассвирепел Смирнов.
- До его жилого дома, где он делает бай-бай каждую ночь, - мягко
сообщил Сырцов. - Дома, где он, как всякий советский человек, прописан.
- Кто он?
- Ребята занимаются.
- Непозволительно долго занимаются.
- Как умеют, - наконец, обиделся Сырцов.
- Должны уметь хорошо и быстро, - заорал Смирнов.
- Александр Иванович, я вам кассету-дубликат приготовил, - встрял,
стараясь снять конфликт, непереносивший скандалов Вадим. - Пригодится?
Смирнов тупо глянул на кассету, поморгал, остывая, взял ее, сунул в
карман, поощрительно похлопал Вадима по плечу.
- Пригодится, спасибо тебе. - И Сырцову: - Я домой поехал, -
вспомнил, что только что говорил о доме, и добавил: - К Спиридонову. Как
появятся сведения о гражданине с Тверской и окончательном маршруте
коммунистического вождя, немедленно звони. В любое время суток.
- Вот, наверное, Варвара Алексеевна ни нарадуется, что вы у нее
поселились, - не сдержался, укусил на прощание Сырцов. Необходимо было
ответить наглецу, но ничего остроумного в голову не приходило, и поэтому
Смирнов, уходя, отбрехнулся, как жлоб:
- Кто ты такой, чтобы о Варваре разговоры разговаривать?
И поскорее выскочил. В который раз полюбовался на джип и влез в него.
Мотор деликатно зарычал, и понеслись.
Еще соблюдая правила уличного движения, Смирнов переулками выбрался
на Тверскую. До Сокола нарушать эти правила не позволял сплошной поток,
где его джип был молекулой. После Сокола прибавил до допустимого предела,
а после Химок - не московского района, с города - позволил себе дорожный
беспредел, которого жаждал. На ста пятидесяти промчавшись мимо
Зеленограда, он запел любимую:
- Начинаются дни золотые
Воровской беспробудной любви
Ой, вы кони мои вороные,
Черны вороны кони мои!
Летели назад и в прошедшее: деревья, дома, верстовые столбы, крючки,
обозначавшие людей, деревни, поселки, города. Джип обгонял тучи и догонял
ночь.
За Клином, на мосту над Волгой он опомнился. Сильно смеркалось. Он
осторожно спустил джип к воде и ступил на подвижную зыбкую землю. Нашел
обязательное на таких спусках бревно, сел на него и стал смотреть на серую
воду. Неизвестно как - неощутимо глазом, но явственно неотвратимо мчалась
к Астрахани Волга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98