Значит, эти формирования не
являются государственными. Естественный вывод: оружие предназначалось
мятежникам - повстанцам, партизанам, террористам.
- А ты недаром свой журналистский хлеб жрешь, - с уважением сказал
Смирнов. - Умный ты, аналитик чертов!
- Стараемся, - самоуверенно согласился с его словами Алик. - Ты
только представь, Саня, всю меру их безнравственности, цинизма, подлости,
демагогии!
- Чего кипятишься-то? Я про них все понял уже года два, почитай, тому
назад. А ты, я думаю, и того раньше.
- Кипячусь я, Саня, оттого, что вольно или невольно - не важно,
десятилетиями подыгрывал им в их играх. И как про какую-нибудь мерзость
узнаю, сразу же один вопрос: кого винить - их? себя?
- Обязательно кого-нибудь винить, - почему-то обиделся Смирнов, -
жить надо по-новому начинать как можно быстрей.
- Нам не начинать, завершать пора, Саня. Помирать скоро.
- Будто я не знаю. Только вот какая штука: не верю я, что
когда-нибудь помру.

17
После приема пищи довольно долго глазел на нарядную публику
"Макдоналдса". Сюда ходили, как в театр. Надоело. Встал и вышел. Уже вовсю
горела неоновая реклама: здесь огненная буква "М" - не метро,
"Макдоналдс", на той стороне бульвара золотое загадочное слово "Самсунг".
Малость поглазел и тут. На уверенных, в таких же куртках, как и он,
молодых людей, которые, сбившись в кучки, деловито обсуждали что-то, на
вальяжных, лениво прогуливающихся девиц, на бойких торговцев жвачкой,
презервативами, пивом, газетами. Все, находящиеся здесь совершенно
отчетливо представляли, в чем смысл жизни. А он не представлял.
Сырцов перешел бульвар и поплелся по Тверской. Магазин "Рыба".
Заглянул в "Рыбу". За двадцать пять рублей купил баночку лососины от того,
что баночка была маленькая и залезала в карман. У книжного магазина под
землей пересек улицу и пошел в обратную сторону. В переулке светилась
скромная вывеска ресторан "Центральный". Очереди не было. Неизвестно зачем
- сыт был до тошноты - открыл тяжелую дверь.
- Спецобслуживание! - зашумел швейцар, но узнал и, сделал вид, что
обрадовался: - Георгий Николаевич! Давненько, давненько нас не навещали!
Сырцов кивнул швейцару и по ступенькам поднялся в зал. Знакомый
официант мигом устроил место за столиком для своих. У колонны. Чтобы
как-нибудь оправдать свое появление в этой точке общепита, заказал сто
пятьдесят коньяка, зеленый салатик и бутылку "пепси". Без желания убирал
все это, не интересуясь энергично отдыхавшими людьми. Расплатился и
удалился к чертовой матери.
В дырке, над которой была надпись "Пицца-хат" неизвестно зачем
приобрел пиццу в красивой круглой коробке, а в киоске уже закрывавшегося
Елисеева бутылку "Наполеона".
Еще раз пересек Тверскую под землей и направился к машине.
Бережно устроил коробку и бутылку на заднем сидении, сел к рулю и
включил зажигание. Приборная доска давала уютный, как от торшера с
абажуром, теплый и успокаивающий свет. Захотелось домой, к торшеру.
Послать все к черту, и домой. Так и решил было - домой, но у
Университетского сделал поворот налево, потом направо и у нового цирка
налево. Поставил "семерку" на стоянку, вышел, отошел подальше, чтобы лучше
видно было. В окнах на одиннадцатом этаже горел свет. На кухне и в
гостиной. Дома уже.
На стоянке посторонних машин не было. Сырцов, не таясь, вошел в
подъезд. Но на всякий случай, проверился, как обычно. Спускаясь с
двенадцатого на одиннадцатый, учуял станный запах. Поначалу не понял, что
это, но потом понял все. Запах газа шел от горошкинской двери. Приник ухом
к замочной скважине, прислушался. Тишина, тишина.
Кинулся к дверям ближайших соседей и жал, жал на звонок. Звонок был
старомодный, верещал, как зарезанный поросенок.
- Что, что надо? - спросил из-за двери старушечий голос.
- У вас на площадке сильный запах газа! - прокричал Сырцов.
- Это не у нас, - ответила старуха, - соседям звоните.
И зашлепала вглубь квартиры, тупая курица, - слышно было. В следующую
дверь Сырцов и звонил и ногой барабанил.
- Вы что, спятили? - угрожающе поинтересовался молодой интеллигентный
баритон.
- У вас на площадке сильный запах газа! - повторил крик Сырцов.
- Это не у нас, - дублируя старуху, ответил баритон.
- Да поймите же вы, что действовать надо! Отравитесь же все,
взорветесь ко всем чертям!
Дверь отворилась. В дверях стоял сытый бородач с сигаретой в розовых
губах. Сырцов вырвал у него изо рта сигарету, бросил на пол, затоптал.
- Что же это такое?! - возмутился было бородач, но, втянув носом
воздух, понял, почему это сделал Сырцов, и залепетал: - Что делать, что
делать?
- Кажется, это вон из той квартиры, - Сырцов кивнул на горошкинскую
дверь и соврал: - Я туда звонил - не отвечают. Надо вскрывать. Быстро,
топорик какой-нибудь, нож, что ли!
Бородач метнулся вглубь своей квартиры. Старухина дверь приоткрылась
на щелку. У дверей, значит, осталась, а шлепанцами для конспирации
стучала, старая чертовка. Сырцов и ей дал задание:
- Бабка, тряпку намочи под краном и давай мне сюда!
Щели не стало. Зато раскрылась третья, последняя дверь на площадке.
- Это очень опасно? - нервно спросил сухой пожилой интеллектуал.
- Очень! - не успокоил его Сырцов.
Прибежал бородач с кухонным тесаком и тремя ножами в руках.
- Это подойдет?
- Подойдет, подойдет, - одобрил его Сырцов и приказал интеллектуалу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98