- Болит, Витя, все болит!
- Тогда еще сотку, - решительно определил вторую дозу лекарства
Виктор и, отмеряя ее в Димин стакан, посоветовал: - Ты бы лучше не трогал
местных девочек, Дима.
- Да не трогал я никого! - со слабым отчаянием возразил Дима.
- Ладно, что я тебя не знаю, что ли! Юбки же не пропустишь. А здесь
юные аборигены - народ суровый. Район-то какой - Грузины! Ну, будем!
Он и себе налил рюмку. Выпили. Бодрее стал Дима, бодрее: сотка прошла
без пауз.
- Это не из-за баб, Витя! - сказал он, запив сотку водичкой. - И не
местные пацаны меня избили, а бандиты, настоящие бандиты!
- Когда тебя бьют, всегда кажется, что бьют тебя богатыри. У страха
глаза велики, Дима. А ты у нас хилый, интеллигент с пылким воображением. -
Сообщив это, Виктор деятельно приступил к поглощению дефицитных колбас и
сыров. Дима с обидой наблюдал за этим процессом. Собирался, чтобы
ощетиниться. Собрался:
- Меня сегодня били в первый и в последний раз в жизни. И тем, кто
сделал это, еще сильно аукнется.
- Ой, не замахивайся, Дима, ой, упадешь! Кто ты есть в наших суровых
сегодняшних буднях? Фрей тонконогий, лох от стенки...
- Почему от стенки? - перебил Дима. Стенка эта показалась чрезвычайно
оскорбительной.
- Потому что у тебя, если ты за стенку не держишься, тонкие ножки
подкашиваются. Стой у стенки, Дима, и не двигайся.
- А если стенка вместе со мной на них двинется? - загадочным вопросом
предположил Дима и высокомерно глянул на Виктора. Хорошо, хорошо поплыл с
непривычных двухсот пятидесяти. Виктор нарочито паузил: оторвался от пищи,
отдышался, со вниманием приступил к очередному наполнению жидкостей. Дима
гордо ждал ответа на свой вопрос.
- Стенку твою по доскам разберут, а последней дощечкой тебя по
голове, - лениво обрисовал перспективу Виктор и поднял рюмку: - Будем,
Дима!
- Моя стена - стальная! - возвестил Дима. - Помнишь про легионы
Цезаря? Стена из сверкающих щитов надвигается мерно и неостановимо. И горе
тому, кто станет на ее пути!
- Пожалуй, двести пятьдесят для тебя - многовато! - озабоченно
заметил Виктор.
- Ты... ты... - не находя слов, заспотыкался на личном местоимении
Дима, непроизвольно набирая в больную грудь воздух. Набрал, выдохнул и в
свободно-презрительной манере плавно продолжил:
- Что ты знаешь обо мне, бедный, несмышленый Витя? Да и что ты можешь
знать? А я знаю о тебе все. Я знаю, с кем ты спишь, я знаю, что ты пьешь,
я знаю, сколько ты зарабатываешь, я знаю, о чем ты думаешь, я знаю, чего
ты хочешь. Я знаю про тебя все, потому что я лох от стенки.
- И это тебе помогает жить? - спросил Виктор.
- Что? - не понял Дима.
- Что ты знаешь обо мне все.
- Нет. Мне помогает жить, что я от стенки.
- Не очень-то. Три пацана отвели тебя от твоей стенки и без суеты
пересчитали ребра.
- Они горько пожалеют об этом.
- Ты разыщешь этих пацанов и, держась за стенку, со страшной силой
изметелишь их? Картинка заманчивая, но из области маниловских мечтаний.
- Почему я? Их разыщут и накажут другие. У нас разделение труда,
Витя.
- У кого это у нас? - тихо поинтересовался Виктор.
Ляпнул Димочка лишнее и спохватился.
- У нас - это у нас. У тебя есть друзья, Витя, и у меня есть друзья.
- У тебя не друзья - у тебя стенка, - напомнил Виктор.
- Ну, это так, образ. Все мы за друзьями, как за каменной стеной.
- Хорошие у тебя друзья. Они что, рэкетиры, что ли?
- Почему рэкетиры? - обиделся Дима.
- Ну, ты же о разделении труда говорил. Ты, естественное дело,
интеллектуал, а они...
- А они - друзья, просто друзья, вовремя приходящие на помощь, -
перебил Дима и заговорил о другом: - Эти, как ты говоришь, пацаны у меня
из карманов все вытащили. Денег при себе у меня было мало, да и не в них
дело. В бумажнике - все мои документы. Что с ними будет, Витя?
- Если я прав, и это - пацаны, то документы твои скорее всего
накрылись: их разорвут и выбросят. Если же профессионалы, то кинут в
почтовый ящик и со временем документы возвратятся к тебе. Так что жди
пока.
- Жди меня и я вернусь, только очень жди, - нелепо вспомнил
знаменитые стихи Дима и погладил себя по голове, не по-мужски поправляя
прическу.
Все, закрылся. Больше из него ничего не вытянешь. Виктор встал,
потянулся стоя, налил по последней, объяснив при этом:
- Посошок на дорожку.
- Я совсем пьяный, Витя, - доверительно сообщил Дима. Переиграл,
правда, немного.
- Ты дома, а мне еще добираться. Будь.
Чокнулись. И опять перед Виктором оказалась фотография с лихим
всадником. Спросить, откуда она? Думать начнет, а начнет думать, вспомнит,
что Виктор конюха этого в экспедиции видел. Нет, лучше о другом, с ударом
напоследок.
- Ну, я пойду. Ты тут один сам с собой справишься? Может, доктора
какого-нибудь позвать?
- Спасибо, Витя, ничего не надо. Отлежусь, думаю, без докторов. Рад
был видеть тебя, я всегда рад тебя видеть. Извини, что не смогу проводить.
- Ничего, я уже как-нибудь, - дожевывая кусок сыра, Виктор направился
к выходу и вдруг от дверей: - Да, по поводу твоей всегдашней радости
видеть меня. Что ж ты, когда в научном городке, где мы снимали, был, нас
не навестил?
Испугался Дима, сильно испугался, и спросил поэтому неудачно:
- В каком городке?
- Опять темнишь, опять, значит бабы. Да видели тебя там, ребята
видели, - Виктор у двери крутил хитрые замки. - Как у тебя тут
открывается?
- Кнопку снизу нажми и рычаг вытяни, - подсказал Дима, а когда Виктор
успешно проделал это и открыл входящую дверь, спросил осторожно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66