Увидев это, Миша от их стола отчаянно заблажил:
- Витька, ты куда?!
Не надеясь на лифт, мчался по лестнице. На третьем этаже заглянул в
ресторанный сортир. Никого. Далее до вестибюля считал неверными ногами
ступеньки без остановок. Вестибюль был пуст. Кинулся в общий сортир.
Никого. На всякий случай спросил у гардеробщицы, бездельной по летнему
делу:
- Случаем не заметили, кто сейчас выходил?
- Сережа Тареев, а с ним знакомый кто-то, но не узнала, - скучно было
гардеробщице, желала она поговорить, но Виктор уже поднимался по лестнице.
Поднялся на пролет и вызвал лифт, который сей момент открылся - был внизу.
Видимо, эта парочка им и спустилась.
Вернулся к столику Казаряна, на этот раз присел. Посмотрел на
Суреныча по-собачьи, ласково так попросил, почти моля:
- Вы же всех знаете, Роман Суреныч, ну, вспомните, пожалуйста, кто
был с Сережей. Для меня это очень важно.
- Ну, не узнал, Витя, ей-богу, не узнал - виновато оправдывался
Казарян. И, действительно, виноват был, он должен знать и узнавать здесь
всех. Виктор сложил ладони палец к пальцу, зажал их меж колен и стал
рассматривать близкую скатерть. Помолчал, потом поведал скатерти:
- Господи, как этот фраер мне нужен. - Встал, отряхнулся. - Папа
Алик, завтра я у вас в гостях. Приятного аппетита.
И пошел к своему столику, не ответив на казаряновский вопрос,
заданный ему в спину:
- С чего это ты так протрезвел, Витя?
Миша на него не глядел - обиделся. Пообижался, пообижался и спросил:
- Чевой-то ты метался?
- Надо было, - невежливо ответил Виктор и, на всякий случай,
схватился за последнюю, хилую-хилую соломинку: - Ты случайно не видел, кто
с Сережкой Тареевым уходил?
- Как не видеть? Видел. С поганцем Митькой Федоровым.
- Так, - сказал Виктор.
Митька Федоров, Митька Федоров - киношный человек. Есть такое
понятие. Чаще всего киношный человек - немного сценарист документального и
научного кино, немного критик в специзданиях, автор популярных, не
претендующих на исследовательскую глубину монографий об актерах и
режиссерах, активный участник премьер, кинонедель, фестивалей. Таким был и
Митька Федоров. Кроме общих черт, Митька обладал и индивидуальными: умел
быть легким, контактным, остроумным - правда, без меры, молниеносно
сходился со знаменитостями, о которых писал, становясь
человеком-громоотводом для горестных излияний их, знаменитостей, о
несчастной, неудавшейся жизни. Одно время и у Виктора Кузьминского в
приятелях ходил.
- Так, - повторил Виктор.
- Так-то оно так, - согласился Миша. - Но, может, выпьем?
- Выпьем, - кивнул Виктор. - По последней. А потом я домой поеду.
Спать.
- А договаривались до упора! - Миша опять обиделся.

С утра гуляли с Ксюшкой по остоженским переулкам, обстоятельно
беседуя на ходу о важнейших вопросах бытия. Шестилетняя дочь относилась к
отцу любовно, и в то же время покровительственно: взрослый человек этот
многого не понимал и часто не знал элементарных вещей. Погуляли всласть.
В середине дня Виктор отправился в небольшое путешествие наконец-то
на собственной машине. Есть одна неприметная точка общепита в Москве -
стеклянная кафушка в районе Ховрина. Его несколько раз водил туда занятный
гражданин Леша Борзов, приятелек по странным обстоятельствам. Леша,
завсегдатай этого заведения, достойно представил там известного сценариста
и рекомендовал, на всякий случай, кому надо. Серьезно и ответственно
рекомендовал.
Несмотря на глухое время, в кафе было многолюдно. За столиками
расположился своеобразный и однородный контингент: сдержанные, хорошо
одетые молодые люди тихо беседовали, дружески, но без заискивания общались
со здоровенными официантами и пили только безалкагольные напитки.
Под взглядами всего зала Виктор сел за свободный столик. После
вчерашнего горели буксы. Когда с Ксюшкой гулял, об этом и не помышлял, но
сейчас твердо понимал: надо поправить пошатнувшееся здоровье. Конечно,
автомобиль, конечно, опасно, но если сто пятьдесят и все, и японскими
шариками зажевать... Подошел официант:
- Слушаю вас.
- Огурчики-помидорчики, рыбки какой-нибудь, шашлык, две "пепси" и сто
пятьдесят конька.
- У нас, к сожалению, спиртное не подают.
- Жаль, - сказал Виктор, хотя знал твердо, что когда надо и кому надо
подают.
- Вы ведь у нас бывали? - вдруг спросил официант.
- Бывал.
Ничего не говоря, официант удалился. Из-за той кулисы, в которой
скрылся официант, минуты через две вышел тридцатилетний здоровенный
гражданин. Мэтр - не мэтр, заведующий - не заведующий. Хозяин скорее.
Его-то Виктор и хотел видеть.
- Здравствуйте, Виктор, - подойдя и усаживаясь напротив, поздоровался
гражданин.
- Здравствуйте, Валерий, - Виктор успешно вспомнил как гражданина
зовут.
- Вы, конечно, Алексея ищите? - уверенно догадался Валерий.
- Да. Он мне крайне необходим.
- К сожалению, он уехал дня на три.
- Обидно, - сообщил Виктор и показал на лице, как ему обидно.
- А я ничем не могу быть вам полезным? - Лешина рекомендация
действовала безотказно. Именно этот вариант просчитал Виктор, на случай,
если Алексей будет отсутствовать.
- Да. Безусловно, да. - Виктор откинулся на спинку стула, руки
вытянул, положив кулаки на стол. Прямо академик Павлов на портрете работы
Нестерова, резкость, решительность, окончательность выбора. - Шесть дней
тому назад я попал, а точнее сказать - мне устроили небольшую, но весьма
болезненную, в самом прямом смысле этого слова, неприятность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66