Джоди уже не мальчик, а Демон – не просто лошадь. Они слились воедино, они одно великолепное целое. А потом…
Он получает письмо от самого президента – не поможет ли Джоди поймать в Вашингтоне бандита? Джоди поудобнее устроился в траве. В поросшее мхом корыто, чуть побулькивая, стекала родниковая вода.
Год тянулся медленно. Порой Джоди терял надежду, думал, что никогда не дождется жеребенка. Тем более что никаких перемен с Нелли не происходило. Карл Тифлин еще запрягал ее в легкую повозку, и она тянула сенные грабли, работала на уборке сена, когда им загружали конюшню.
Кончилось лето, пришла теплая, радующая глаз осень. А потом над землей по утрам стали носиться буйные ветры, в воздухе повеяло морозцем, кусты сумаха вошли в красный цвет. Как-то сентябрьским утром, после завтрака, мать позвала Джоди на кухню. Она наливала кипящую воду в ведро, полное сухих высевок, и помешивала варево, оно на глазах превращалось в дымящуюся пасту.
– Что, мама? – спросил Джоди.
– Смотри, как я готовлю! Впредь это будет твоя работа, через день.
– А что это?
– Теплая кашица для Нелли. Ей сейчас полезно.
Джоди потер лоб костяшками пальцев.
– А она не болеет? – робко спросил он.
Миссис Тифлин поставила чайник и помешала кашицу деревянной мешалкой.
– Конечно, нет, но с сегодняшнего дня тебе надо еще лучше за ней ухаживать. Вот, отнеси-ка ей завтрак!
Джоди схватил ведро и побежал мимо сарая, мимо коровника, тяжелое ведро постукивало его по коленям. Нелли играла водой в желобе – нагоняла волны и откидывала голову, а вода при этом выплескивалась на землю.
Джоди перелез через забор и поставил рядом с Нелли ведро дымящейся кашицы. Потом отступил на шаг и посмотрел на нее. И увидел – она изменилась. Брюхо вздулось. Копытами ступала мягко, осторожно. Зарывшись мордой в ведро, она жадно накинулась на горячий завтрак. Наевшись досыта, она немного покатала ведро носом, потом тихонько подошла к Джоди и потерлась о его бок.
Из каретника появился Билли Бак и подошел к Джоди.
– Как начнет расти, не остановишь, верно?
– Неужто у нее все враз выросло?
– Нет, ты просто не обращал внимания. – Он взял кобылу за холку и повернул головой к Джоди. – Теперь она будет очень ласковая. Видишь, какие ласковые у нее глаза. Некоторые кобылы в это время злые, но уж если ластятся, значит, готовы любить все на свете. – Нелли сунула голову Билли под мышку и потерлась шеей вверх и вниз между его рукой и поясом. – Так что и с ней надо быть очень ласковым, – сказал Билли.
– А еще долго? – затаив дыхание спросил Джоди.
Билли что-то зашептал, загибая пальцы.
– Месяца три, – сказал он вслух. – Точно не скажешь. У одной выходит одиннадцать месяцев день в день, а у другой на пару недель раньше, либо на месяц позже, и никакой беды в этом нет.
Джоди уставился в землю.
– Билли, – чуть нервничая, начал он, – ты ведь меня позовешь, когда начнутся роды, правда? Позволишь мне быть при этом?
Билли чуть куснул Нелли за кончик уха.
– Карл хочет, чтобы ты с самого начала все делал сам. Только тогда наука пойдет впрок. Свою голову и руки тебе никто не приделает. Мой старик однажды вот так проучил меня с попоной. Когда я был ростом с тебя, он был погонщиком и я ему частенько помогал. Как-то раз я плохо положил попону и седлом натер лошади спину. Отец не стал кричать на меня, браниться. Но на следующее утро взвалил на меня тяжеленное седло, фунтов эдак в сорок. Солнце палило нещадно, а мне пришлось вести лошадь через гору, да и самому гнуться под седлом. Едва жив остался, но с тех пор попону всегда кладу аккуратно, без единой морщинки. Просто не могу иначе. Каждый раз вспоминаю седло у себя на горбу.
Джоди протянул руку и взял Нелли за гриву.
– Но ведь ты мне расскажешь, как что делать? Ты же все про лошадей знаешь, да?
Билли засмеялся.
– Между прочим, я сам наполовину лошадь, – сказал он. – Матушка померла при родах, а старик мой возил груз на лошадях да мулах, коров почти никогда под рукой не было, вот он и поил меня кобыльим молоком. – Билли продолжал уже серьезно. – И лошади это чувствуют. Верно, Нелли?
Кобыла повернула голову и с минуту глядела прямо ему в глаза, чего лошади почти никогда не делают. Билли возгордился, снова обрел уверенность в себе. Даже стал хвастаться.
– Будет у тебя отличный жеребенок – уж я постараюсь! И научу тебя всему, что надо, с самого начала. Будешь меня слушать – станешь хозяином лучшей лошади в стране.
Тут и у Джоди на душе потеплело, и он загордился; так загордился, что по пути домой сгибал ноги и покачивал плечами, как настоящий наездник. И шептал себе под нос: «Тпру, Черный Демон, тпру! Стой смирно, нечего бить копытом!»
Зима накатила сразу. Легкая подготовка – несколько порывистых ливней, – а потом зарядил сильный дождь. Холмы утратили желтизну и почернели от воды, по каньонам шумно заструились вниз зимние потоки. Повылезали из земли грибы и дождевики, еще до Рождества стала пробиваться новая травка.
Но в этот год главным днем для Джоди было вовсе не Рождество. Осевым днем, вокруг которого вращались месяцы, стало некое неизвестное число в январе. Когда пошли дожди, Джоди отвел Нелли в стойло и каждое утро кормил ее теплой пищей, дочиста скреб и причесывал.
Между тем кобыла так надувалась, что Джоди начал тревожиться.
– Чего доброго, возьмет и лопнет, – сказал он Билли.
Билли положил сильную квадратную ладонь на вспухшее брюхо Нелли.
– Пощупай здесь, –
1 2 3 4 5 6 7