Во всем романе не нашлось бы ни одного персонажа, которого наши психиатры не захотели бы взять под наблюдение. У героя были старые тетушки, по сравнению с которыми маркиз де Сад мог показаться юным причетником… Рукопись была уже толщиной с доброе полено, и воображению Джо нередко рисовалась книга в суперобложке с фотографией автора сзади: вольная поза, расстегнутый воротничок, тонкая непроницаемая улыбка, перстень с ядом на безымянном пальце небрежно вынесенной вперед руки. Джо уже заранее знал, кто из критиков даст на роман благожелательную рецензию, а кто будет ругать… Машинка стучала: «Поверхность пруда нежно кудрявилась азоллой. Посередине, на чистой воде, плавала большая дохлая рыба брюхом кверху…»
Джо Элегант вздохнул, откинулся на спинку стула, почесал живот. Потом, зевая, отправился на кухню и поставил кофейник. Пока вода греется, вышел на минутку во двор. Было великолепное утро. Громко хлопая крыльями, сновали над заливом пеликаны, промышляя томкода — американскую тресочку. В небе висели пухлые розовые облака… Джо увидел перед дверцей бойлера огромный букет, подкрался, обследовал его. Каких цветов тут только не было — тюльпаны, розы, жонкилии, ирисы… Чей подарок, гадать не приходилось: цветы стояли в большой стеклянной банке для препаратов.
Не нужно думать, что со времен маскарада жизни Джо грозила опасность, однако большого дружелюбия со стороны окружающих он тоже не встречал. Поэтому рад был сообщить Консервному Ряду добрую весть. К Фауне весть прибыла вместе с утренним кофе и печеньем «хворост».
К восьми часам о букете знали и в Королевской ночлежке; в кафе «Ла Ида» ранние посетители смаковали новость вместе с коктейлем из виски и лимонного сока.
Лучшие места для зрителей были, конечно же, в Комнате досуга, окна которой выходили на пустырь. За шторой стоял Мак, уминая Фаунин «хворост». Девушки в своих самых нарядных шелковых халатах сидели у окон. Бекки была в красных сафьяновых туфлях, украшенных страусовыми перьями. В восемь тридцать зрители услышали, как скрипнула дверца бойлера, замахали руками друг на друга — тише!
Сюзи, на четвереньках, высунула голову наружу и тут же уткнулась носом в величественное цветочное подношение. Долго, долго смотрела на букет, потом взяла его в охапку вместе с банкой и втащила внутрь. Железная дверца захлопнулась.
В девять Сюзи вылезла из бойлера и направилась скорым шагом в сторону Монтерея. В девять тридцать вернулась, скрылась в бойлере, а спустя мгновение показалась снова, толкая впереди себя чемодан. Публика впала в крайнее разочарование, но ненадолго, потому что Сюзи подошла к парадной двери «Медвежьего стяга» и позвонила. Фауна мигом разогнала девочек по спальням, выпихнула Мака с черного хода и только потом отворила дверь Сюзи.
Сюзи спросила;
— Можно помыться у вас в ванной?
— Конечно.
Через час, когда плесканье в ванной смолкло, Фауна постучалась:
— Золотко, тебе случайно не дать туалетной воды?
— Да, спасибо.
Спустя несколько минут Сюзи появилась из ванной, чистая и сияющая.
— Хочешь кофе? — спросила Фауна.
— Хочу, но я ужасно тороплюсь. Спасибо за ванну. Нет ничего на свете лучше хорошей сидячей ванны…
Из-за шторы Фауна наблюдала, как Сюзи влезла обратно в бойлер. Фауна удалилась в свой кабинет, накорябала записку и послала ее с Джо Элегантом в Западную биологическую. В записке говорилось: «Она сегодня не работает».
35. В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ КОМИЛЬФО
Док разложил на койке свою лучшую одежду. На стираных защитных брюках какие-то белесые пятна — кислота, что ли? Белая рубашка желта от времени. А старый твидовый пиджак! Оказывается, локти протерлись до дыр! Галстук, в котором был в тот памятный вечер у Сынка, весь в чем-то липком… Док порылся в чемодане, отыскал на самом дне черный офицерский галстук… Первый раз в жизни собственная одежда была ему не по душе. «Но это же глупость!» —сказал себе Док и тут же прибавил: «Что делать, значит, я глупец…» Размышляя о своем гардеробе и вообще о своей жизни, он начал приходить к выводу, что и то и другое в равной мере нелепы. Но нелепее всего страх — да, да, страх — с каким он думает о предстоящем деле.
Док обратился к гремучим змеям — змеи высунули раздвоенные язычки, внимательно слушая.
— Вы только посмотрите на этого дурака! — Док показал на себя пальцем. — Считается, человек в полном рассудке. Вроде бы даже неглупый, коэффициент умственного развития — 182. Окончил университет, имеет ученую степень. Неплохо подкован в своей области, да и в других не профан. Так вот, этот человек отправляется с визитом к девушке, которая живет в бойлере, несет ей в подарок коробку конфет. И что вы думаете? Он сам не свой от страха! Чего же он боится, спросите вы? Я вам отвечу. Он боится, что не сумеет снискать благоволение этой девушки. Он трепещет перед нею. Отлично знает, что смешон, но, право, ему вовсе не до смеха…
Глаза змей пытливо смотрели на Дока — или это только чудилось?
— И главное, — продолжал Док, — ничего тут не попишешь. Говорят, тело помнит ампутированную конечность. Вот так и я помню эту девушку. Лишившись ее, я лишился цельности и полнокровности. Да, когда она была со мной, я жил действительно полнокровно. Конечно, она не паинька, но даже когда мы с ней воевали, она все равно была моей неотъемлемой частью. Тогда я не понимал, насколько это важно, задним умом крепок… Кстати, я реалист, я знаю, что если все же ее заполучу, то жить с ней будет ох как трудно — еще десять раз пожалею, что вообще ее встретил. Но я знаю и другое. Если я ее упущу, то уже никогда не обрету цельность. Буду жить бесцветно и до конца своих дней скорбеть об этой утраченной девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72