— А ты молодец, Мак. Я тебя недооценивал. Пожалуй, мы могли бы делать кой-какие дела вместе… Лотерейные билеты уже заготовили?
— Да, полночи вчера рисовали. — Мак выложил на стол пухленькую пачку.
— Почем они у вас?
— Да вот, написано — по два доллара.
— Ну что ж, десять долларов за мной, как я и обещал. Покупаю пять билетов. Могу взять еще сколько-нибудь на продажу.
— Штук двадцать возьмешь?
— Чего уж там, давай полсотни. Я их со своим оркестром распространю…
Мак поднимался обратно по тропинке, не чуя под собой ног, глядя вперед и вдаль. Не останавливаясь, прошел мимо ребят в Ночлежку, тяжело опустился на кровать. Ребята вошли за ним гуськом, обступили.
Мак помолчал, потом торжествующе произнес:
— Наша взяла! Он ведать не ведает, что Ночлежка его. Сам купил пять билетов, да еще полсотни «мокрым спинам» продаст!
Бывают минуты всеобщего облегчения и ликования, когда слова излишни. Эдди выбежал, и все в тишине услыхали, как вонзилась в землю лопата, откапывая очередной бочонок…
Таково было первое событие в этот Благостный четверг.
20. БЛАГОСТНЫЙ ЧЕТВЕРГ (2)
Отправляясь на покой далеко за полночь, Фауна опускала у себя в спальне глухие шторы — и спокойно спала до полудня. Но в утро Благостного четверга шаловливое солнце сыграло с ней шутку. Проникло в комнату через крошечное — с острие иглы — отверстие в шторе и давай показывать на стенке все, что делается в Консервном Ряду, как в цветном кино, только перевернутом. Вот прошагала вразвалку — вверх тормашками! — Могучая Ида в цветастом ситцевом платье и черной беретке… Вот проехал, вертя колесами в воздухе, грузовик Тихоокеанской газоэлектрической компании… Проплелся к лавке Джозефа-Марии Мак вверх ногами… А еще спустя прошел по обоям перевернутый Док — вид измученный, в руке откупоренная бутылка пива, и, что самое занятное, пиво не выливается!.. Вначале Фауна старалась снова уснуть, потом раздумала: вдруг пропущу что-нибудь важное? Призрак перевернутого Дока окончательно отбил у нее сон.
Не зря говорится: утро вечера мудренее. Вчера Фауна ломала голову над своей задачкой, а сегодня — проснулась с готовым ответом… Фауна подняла шторы и порадовалась, какой прекрасный выдался день. Кровля Вонючего завода, облепленная чайками, переливалась, как жемчужная.
Фауна облачилась в темно-серый вязаный костюм, зачесала назад свои густые непослушные волосы, надела аккуратную шляпку с черными блестками и перчатки. Зашла на кухню, погрузила в сумку шесть бутылок пива, потом, поразмыслив, прихватила одну из сушеных обезьяньих голов, в подарок… Вскоре она уже стояла на крыльце Западной биологической, переводя дух; глядя на нее, вы бы сказали, что она представляет интересы ну хотя бы Красного Креста, а уж никак не «Медвежьего стяга».
Док жарил колбаски, посыпая их тертым шоколадом: получалось нечто пикантное, восточное.
— Что-то ты раненько, — приветствовал он Фауну.
— Да вот подумала: вчерашнего пива надолго не хватит, принесла еще.
— Очень кстати, — сказал Док. — Хочешь колбасок?
— Спасибо, не откажусь, — отвечала Фауна, ибо знала: кто дает тебе, тот тебе должен.
— Смотри, обезьянья голова. У меня их много, привезла из Южной Америки.
— Ну-ка, ну-ка, интересно…
— Знаешь, чудаки говорят, будто это человечьи головы.
— Выдумывают, — рассмеялся Док. — Разве у человека такая форма глаз и ушей? Тем более носа…
— Не все же к людям, как ты, приглядываются… — сказала Фауна. — Я, пожалуй, выпью с тобой пива… Сроду ничего похожего не ела, — подивилась она вкусу шоколадных колбасок. — А ты кузнечиков когда-нибудь пробовал?
— Да, в Мексике, они вроде как перченые…
Фауна не любила ходить вокруг да около.
— Слушай, тебе, наверно, надоело, что все к тебе с просьбами пристают…
— Хуже было б, если б меня все забросили, — с усмешкой сказал Док. — Так что тебе нужно? Кстати, спасибо за давешний торт с пивом…
— Как тебе показалась Сюзи?
— Не как все. Даже не верится, что она работает в «Медвежьем стяге».
— Вот-вот, — подхватила Фауна, — проку от нее никакого; да, понимаешь, полюбилась она мне. Беда ее в том, что она в душе леди, ничем этого из нее не вытравишь.
Док хрустнул жесткой румяной корочкой, задумчиво отхлебнул пива.
— Оказывается, это тоже может быть недостатком…
— Девушка хорошая, — продолжала Фауна. — Мне нравится. Но для дела большая обуза.
— Ну, так выгнала бы ее.
— Не могу! — сказала Фауна. — Ей в жизни и так досталось. И потом, не тот у меня характер, чтоб людей выставлять на улицу. Вот если б она сама нашла для себя что-нибудь другое. У нас ведь она все равно карьеры не сделает…
— Она мне столько всего наговорила…
— Девушка с характером! А в нашей работе характер — помеха.
— Разом открыла мне несколько горьких истин. Глаз у нее острый, ничего не скажешь…
— И язычок хорош, не промолчит… Знаешь, Док, у меня к тебе большая просьба.
— Да, пожалуйста.
— Ни к кому другому я обратиться не могу: не поймут…
— Да говори, в чем дело.
— Дело в том, что я по опыту знаю: если девушка в душе леди, то ни на что другое уже не годится… Теперь дальше. Ты к нам в «Медвежий стяг» не ходишь; у тебя и так женщин пруд пруди. Правда, мое личное мнение такое, что дешевле иметь дело с нами… Но я тебе не указ, живи как знаешь…
— Не понимаю, куда ты клонишь?
— Сейчас поймешь… Ты, когда пригласишь к себе девушку, только еще начинающую, ты ведь сперва ее обхаживаешь, говоришь ласковые слова, правильно?
— Правильно, — Док покаянно улыбнулся.
— А сам веришь в эти слова, что говоришь?
Док покусал нижнюю губу.
— Ну… допустим, верю… в ту минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72