Время в этой камере городской тюрьмы
тянулось для него очень медленно. Порой к нему на ночь запирали
какого-нибудь пьяницу, но обычно в преступной жизни Монтерея царил
застой, и Дэнни изнывал от одиночества. Сперва ему немного докучали
клопы, но когда они привыкли к его вкусу, а он свыкся с их укусами,
недоразумения между ними прекратились.
Он стал развлекаться сатирами. Он изловил клопа, раздавил его на
стене, обвел кружком и подписал карандашом - "мэр Клу". Потом наловил
еще клопов и назвал их в честь муниципальных советников города. Вскоре
вся стена была украшена раздавленными клопами, носившими имена видных
деятелей Монтерея. Он пририсовывал им уши и хвосты, снабжал их
огромными носами и усами. Тито Ральф, тюремный надзиратель, был
шокирован, но промолчал, так как Дэнни не включил в свою картинную
галерею ни судью, отправившего его в тюрьму, ни кого-либо из
полицейских чинов. Он весьма уважал закон.
Как-то вечером, когда тюрьма пустовала, Тито Ральф вошел в камеру
Дэнни с двумя бутылками вина. Через час он отправился за новыми
запасами, и Дэнни отправился с ним. В тюрьме было неуютно. Они купили
вина в заведении Торрелли и сидели там, пока Торрелли не вышвырнул их
на улицу. Тогда Дэнни пошел на вершину холма и уснул в лесу под
соснами, а Тито Ральф, шатаясь, побрел в тюрьму и доложил о его побеге.
Когда в полдень ослепительное солнце разбудило Дэнни он решил весь
день прятаться, спасаясь от погони. Он кружил среди кустов. Он
выглядывал из молодой поросли, как затравленная лисица. А вечером,
выполнив все условия игры, он вышел из лесу и отправился по своим
делам.
В делах Дэнни не было ничего темного или таинственного. Он подошел
к задней двери ресторана.
- Нет ли у вас черствого хлеба для моей собаки? - спросил он у
повара.
И пока этот доверчивый человек заворачивал ему хлеб, Дэнни украл
два куска ветчины, четыре яйца, баранью отбивную и мухобойку.
- Я заплачу вам потом, - сказал он.
- Берите даром. Я бы все равно их выбросил.
На душе у Дэнни полегчало. Раз так, значит, он неповинен в
воровстве. Он вернулся в заведение Торрелли, обменял четыре яйца,
баранью отбивную и мухобойку на большой стакан граппы и отправился в
лес стряпать себе ужин. Вечер был темный и сырой. Меж сосен, охраняющих
сухопутные пределы Монтерея, мокрым тюлем висел туман. Дэнни втянул
голову в плечи и затрусил под защиту леса. Впереди он разглядел еще
одну темную фигуру, и, когда расстояние между ними сократилось, он
узнал подпрыгивающую походку своего старого друга Пилона. Дэнни был
щедрым человеком, но тут он вдруг вспомнил, что продал все свои
съестные припасы, кроме двух кусков ветчины и кулька черствого хлеба.
"Я не стану окликать Пилона, - решил он. - Он вышагивает, как
человек, который объелся жареной индейкой и всякими другими
лакомствами".
Но тут Дэнни вдруг заметил, что Пилон нежно прижимает руки к
груди.
- Здравствуй, Пилон, amigo, [Друг (исп.)] - закричал Дэнни.
Пилон ускорил шаг. Дэнни перешел на рысь.
- Пилон, дружочек, куда ты так торопишься?
Пилон смирился с неизбежным и остановился. Дэнни приблизился с
некоторой опаской, но голос его был исполнен восторга:
- Я разыскивал тебя, милый ангелочек моего сердца, потому что,
погляди-ка, у меня есть два больших куска от свиньи самого господа бога
и мешок сладкого белого хлеба. Раздели же со мной и то и другое. Пилон,
пышечка.
Пилон пожал плечами.
- Как хочешь, - злобно пробурчал он.
Они вместе углубились в лес. Пилон недоумевал. Наконец он
остановился и посмотрел на приятеля.
- Дэнни, - печально сказал он, - откуда ты знаешь, что у меня под
курткой бутылка коньяку?
- Бутылка коньяку? - вскричал Дэнни. - У тебя есть коньяк?
Наверное, он для твоей больной старушки матери, - добавил он
простодушно. - А может, ты хранишь этот коньяк для господа нашего
Иисуса Христа, чтобы угостить его в день второго пришествия. Разве мне,
твоему Другу, пристало судить, для чего предназначен этот коньяк? И я
даже не знаю, есть ли он у тебя. Кроме того, я не хочу пить. Я не
дотронусь до этого коньяка. Кушай на здоровье мое свиное жаркое, ну а
твой коньяк - он твой.
Пилон сказал сурово:
- Дэнни, я готов отдать тебе половину моего коньяка. Но мой долг -
присмотреть, чтобы ты не выпил его весь.
Тут Дэнни переменил тему.
- Вот здесь, на поляне, я зажарю эту свинью, а ты поджаришь
сахарные хлебцы из этого мешка. Коньяк поставь вот сюда, Пилон. Это
самое лучшее для него место - так мы будем видеть и его и друг друга.
Они развели костер, поджарили ветчину и съели черствый хлеб.
Коньяк в бутылке быстро убывал. Поев, они придвинулись поближе к огню,
отхлебывая из бутылки маленькими глоточками, как озябшие пчелы. Туман
окутал их, и их куртки поседели от его капель. В соснах над их головами
грустно вздыхал ветер.
И вскоре Пилоном и Дэнни овладела тоска. Дэнни стал вспоминать
потерянных друзей.
- Где Артур Моралес? - спросил Дэнни, простирая руки ладонями
вверх. - Погиб во Франции, - ответил он себе и, повернув ладони вниз. в
отчаянии опустил руки. - Погиб за родную страну. Погиб в чужой стране.
Чужие люди проходят мимо его могилы, и они не знают, что в ней зарыт
Артур Моралес. - Он снова поднял руки ладонями вверх. - А где Пабло,
такой хороший человек?
- В тюрьме, - ответил Пилон. - Пабло украл гуся и спрятался с ним
в кустах, а гусь ущипнул Пабло, и Пабло закричал, и его поймали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9