Это был просто уродливый, отвратительный, выживший из ума старик.Но настоящий граф Фокскорт неожиданно рассмеялся:— Кто этот старый дурак?— Кто?! — с восторгом откликнулась Гвен. — Неужели ты ослеп? Так вот тебе зеркало!Тут же перед Фокскортом появилось большое, во весь рост, зеркало. Он не мог не заглянуть в него, отвернулся, посмотрел на своего двойника, снова вгляделся в зеркало. Так он переводил взгляд с зеркала на двойника раза три, и вся его фигура начала обвисать.Потом лицо графа исказилось от гнева.— Нет, ты не смеешь смеяться надо мной. Все мои люди, нападайте! Или хотите быть изгнанными?Смех стих, словно отрезанный, призраки в ужасе начали переглядываться. Все знали, что их ожидает в случае неповиновения.— Вперед! — крикнул граф, и все начали с мрачными лицами приближаться к Гэллоугласам.— Помните, они могут только испугать вас, — сказал Род детям. — Каждый берет на себя десяток и делает их нестрашными.— Как этого? — спросил Джефри, и призрак сэра Боркаса поскользнулся и упал.— Да, примерно так. Держитесь!Сэр Дилиндаг извлек меч и обнаружил вместо него маргаритку. Пехотинец взмахнул алебардой, но она продолжала вертеться, таща его за собой по кругу и он завопил от страха.— Хорошая мысль, — заметил Род, и еще одна алебарда завертелась, потом медленно поднялась, как ротор вертолета, и воин выпустил ее из рук, а потом упал, завывая от ужаса.Фесс гневно заржал, встал на дыбы и обрушился на приближающихся рыцарей.Это оказалось ошибкой: такое поведение противника было им понятно. Рыцари с криками набросились на Фесса, в несколько секунд окружили его и стали оттеснять в угол, размахивая мечами и боевыми топорами.— Ну вы, бездельники, прочь от моей лошади! — закричал Род, видя такую угрозу старому другу, и начал пробиваться сквозь схватку.Он добрался вовремя, чтобы увидеть, как Фесс застыл, колени его подогнулись, голова опустилась и повисла.— Приступ, — застонал Род. — Слишком много противников, слишком быстро нужно было принимать решения.— Кого подстрелил эльф? — послышался дрожащий голос.— Лошадь, — ответил баритон. — Но кто стрелял?— Никто из нас, — заметил фальцет, и Род отступил, не веря своим глазам: множество маленьких призраков карабкалось по стенам, возникало в воздухе, прозрачных и многоцветных, не более фута ростом.— Мама, — ахнула Корделия, — это призраки эльфов!— Но как это возможно? — удивилась Гвен. — У эльфов нет души.— Это сделал он, госпожа! — дама-эльф указала на Магнуса. — Он воззвал к памяти тех из нас, кто жил здесь когда-то.— Но кто мог убить тебя и всех остальных из Волшебного Народца? — завопил Грегори. — Эльфы бессмертны!— Нет, если нас пронзит холодное железо, а жестокий граф и его люди охотились на нас и убивали кинжалами!— Прекрасная была забава, — со свирепой улыбкой рявкнул Фокскорт. — И будет повторена еще раз, если вы не уберетесь отсюда!— Уберемся, — усмехнулась эльфская дама, — но на этот раз забавляться будем мы! Для чего, ребята, используем графа?— Для считалки! — отозвалось несколько голосов. — Можно пересчитать его кости.И в темноте появился скелет, он глупо улыбался, сохраняя каким-то образом сходство с графом Фокскортом.— Как вы смеете! — закричал граф, бледнея от гнева.— Теперь ты не сможешь нас убить, подлый граф, — назидательно сказал старший эльф, злорадно улыбаясь, — потому что все мы уже мертвы. Чем ты защитишься от нас, Волшебного Народца?Послышался смех, и в темноте возникло кольцо из смеющихся эльфских рожиц, в колпачках с колокольчиками. Эльфы кружили хоровод и пестрели разноцветной одеждой. Аудитория же состояла из шутов и клоунов.Фокскорт не мог устоять на ногах: пол под ним качался. Один раз он буквально перевернулся через голову, а Сола все смеялась и смеялась, прижав руку ко рту, по щекам ее катились слезы.А позади придворные лихорадочно отмахивались мечами, у которых вырастали крылья и цыплячьи головы. Головы тут же начинали негодующе пищать. Рыцарям все время приходилось поддерживать бронированные штаны, которые непрерывно спадали, а пехотинцы скользили на раздавленных фруктах, перезрелых персиках и сливах, которые бросали им под ноги шуты. Зал дрожал от смеха.— Что болит, милорд? — спросил кто-то. — Поди приступ подагры обуял?— Спокойной ночи, дурной рыцарь! — кричал другой. — Если не можешь держаться на ногах, ложись в постель!— Но он и там не удержится! — ответил третий голос.А четвертый крикнул:— Почему ты упал, сэр Боркас? Подражаешь своему господину?— Да он барахтается!— Нет, барахтается рыба!— Да, у него отросли плавники и хвост!— Кто уронил графа? — послышался новый голос. Ему ответили:— Граф упал сам!— Нет, вот он встает!— Да из него считалка не получится!— Значит, можно не обращать на него внимание?Побледнев от унижения и ярости, граф отступил к рядам своих приближенных.— Нет, — сказала Гвен, — нельзя уходить, пока веселье еще не кончилось!Толпа придворных отступила, а ухмыляющиеся, кричащие шуты надвинулись, со смехом снова окружили графа.— Будьте вы все прокляты! — закричал он в отчаянии, но аудитория только рассмеялась, и кто-то воскликнул:— Брат, он хочет наклониться?— Нет, встать!— Но если согнется, он никогда не разогнется снова!— Да он не вставал с детства!— Нет, с самого рождения!— Что, разве он родился?— Да, родился во славе! Посмотрите на его благородную осанку!И, конечно, граф снова поскользнулся и шлепнулся на зад.— Прочь! — крикнул граф. — Убирайтесь, чудовища!— Он что, говорит о себе?— Не показать ли ему подлинную сущность его души?— Нет! — в панике заверещал граф. — Оставьте меня в покое! Убирайтесь отсюда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87