— Слишком велика вероятность, что водитель причинит вред другим.— Ты все слышал сам, — презрительно бросил Магнус, — а выводы делать не умеешь.Джефри покраснел, но прежде чем он что-то сказал, Корделия спросила:— Значит, он больше не мог водить машину?— Нет, — подтвердил Фесс, — целых полгода ему приходилось нанимать других. И поэтому он продал меня — и меня самого, и все мои цепи — тому, кто предложил больше всех.— И кто же оказался счастливым покупателем?— Почему счастливым?— Потому что приобрел такого замечательного робота! — выпалил Джефри.— Этой счастливицей, — вздохнул Фесс, — оказалась компания, которая специализировалась на разборке старых машин и поставке запасных частей по низким ценам.— Ты, должно быть, стал для них большой ценностью, — предположила Корделия.— Спасибо за то, что пытаешься уберечь мои чувства, девочка, но, пожалуйста, не забывай, что у меня их нет.Девочка с сомнением посмотрела на него, но промолчала.— Я был обычной грудой металлолома, — откровенно сказал Фесс, — и со мной соответственно обращались. Конечно, нечего этого стыдиться, тем более что с тех пор прошло добрых полтысячи лет! И все же Корделия права: я был большой ценностью для этой компании, самым ценным собранием лома.— Но разве тебя не расстроила продажа на запчасти? — выпалил Джефри.Корделия укоризненно посмотрела на бесцеремонного братца, но Фесс ответил:— Не могу сказать, что я был расстроен, тем более, что тем самым освободился от Регги. Противоречивые приказы шалопая и вертопраха весьма угнетали меня.— Но тебя опозорили, обесценили!— В этом утверждении есть определенная доля истины, — согласился Фесс. — И все же, рассматривая этот эпизод с высоты прошедших пятисот лет, я считаю, что цена освобождения от Регги оказалась не слишком высокой. Глава третья Магнус проявил мужество: он ни о чем не просил. Но Гвен видела его усталое лицо и пожалела сына. Джефри, напротив, был еще слишком мал, чтобы контролировать свои чувства:— Мама, я хочу есть.— Конечно, хочешь, — понимающе проговорила Гвен; на фоне сдержанности Магнуса нетерпение мальчика выглядело капризом. — Но потерпи, скоро будет гостиница.Действительно, та уже показалась из-за поворота дороги. Аккуратное двухэтажное строение. Высокие стрельчатые окна и красная черепичная крыша. Над дверью висел моток зеленой шерсти, который раскачивался на ветру.— Зеленый, — заметила Гвен.— У них есть свежий эль, — Род улыбнулся. — Обед под это дело пойдет гораздо веселей, чем я надеялся.Но Корделия во все глаза уставилась на животное, привязанное у входа.— О! Бедная овечка!— У тебя что, прогрессирующая близорукость, сестричка? — ядовито поинтересовался Джефри. — Разве не заметно, что сие не овечка, а самый натуральный осел!— Мои глаза видят не хуже твоих, — возразила Корделия. — Но это настоящая овечка среди ослов! Разве тебе его не жаль?— Ради Бога, Джефри, помолчи! — Гвен перехватила готовую сорваться с языка колкость. Мальчик закрыл рот и сердито посмотрел на мать. — Ты права, девочка, — сказала Гвен. — С животным обращались очень жестоко.Действительно, тусклая, грязная, в пятнах парши шерсть на боках ничуть не скрывала ходуном ходившие ребра. Осел вытягивал шею, стараясь дотянуться до пучка травы.— Какой у него жестокий хозяин, — возмутился Магнус. — Сам небось набивает брюхо в таверне, а животному даже клочка сена не оставил!— К тому же осел очень истощен, сразу видно, что ему много приходилось работать, — заметил Фесс.Это замечание можно было считать слишком мягким: бедный маленький ослик был впряжен в телегу, явно перегруженную гигантскими бочками.— Такое отношение к бедному тягловому животному непростительно! — заявил Фесс.Грегори удивленно посмотрел на него:— На тебя это не похоже, Фесс.— Что именно?— Осуждать поступки человека.— Наш приятель чрезвычайно чувствителен по отношению к тягловым животным, сын, — объяснил Род без капли иронии в голосе.— Но как хозяин этого ослика может быть таким черствым? Он очень жестоко обращается со своим помощником, — удивилась Гвен.— Конечно, — согласился Джефри, — настоящий негодяй, толстый, ленивый, медлительный мужик. Зверь, а не человек.Но вышедший из гостиницы человек не был ни толстым, ни медлительным. Среднего роста, слегка склонен к полноте. Одет в чистые рейтузы и камзол, и пока не вышел из гостиницы, шапку держал в руке. При этом с приятной улыбкой на лице беседовал с хозяином.— Да он кажется добрым! — пораженно воскликнула Корделия.Но как только человек подошел к привязи, улыбка покинула его лицо. Он отвязал повод, разразился затейливым проклятьем, пока оттаскивал осла от жалкого пучка травы, потом сел в телегу и расправил длинный хлыст, вытащенный из-под бочек.— Он не должен! — воскликнула Корделия, но возчик уже усердно потчевал осла хлыстом, который не только с треском обвивался вокруг спины животного, но и разрезал его бока до крови.— Негодяй! — закричала Корделия, метла вырвалась из ее рук и устремилась к телеге.Но Род уже заметил то, чего не видела дочь, и положил руку ей на плечо:— Убери метлу, дорогая, иначе это помешает восстановлению справедливости.— Не может быть, — по инерции возразила Корделия, но метла повисла в воздухе.— Может. Посмотри туда, на край луга.Корделия посмотрела и ахнула.— Род, — сказал Фесс, — там какой-то... зззвверь... — он задрожал.— Держись, Ржавый Ингибитор. Не хватало только твоего приступа. Я уверен, что существует какое-то разумное объяснение. Но ты прав, осел под теми деревьями просто двойник нашего друга, запряженного в телегу.— Он вроде бы чуть больше размером, — заметил Грегори, — как будто только что наелся свежей травой и зерном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87