Или вообще убила бы его...Голова болела и не желала работать. Я пробормотал короткое двустишие, чтобы прочистить мозги. Тут застонал и очнулся Жильбер.— Что случилось? — встревоженно спросил я, и все остальные заботы сразу отступили.— Что-то теплое и пушистое потерлось о мое бедро!— Только не пытайся ударить, если не видишь, кто это!Мне казалось, я догадываюсь, кто это.А потом я услышал, как кто-то тоненько причмокнул языком в темном стенном проеме.Я замер и шепотом сказал:— Тихо все! — и громко спросил: — Кто здесь?В нише опять прищелкнули языком, на этот раз зловеще. У меня на затылке волосы встали дыбом.— Предупреждаю: я — чародей. Сама королева бесится, что я не подвластен ей даже здесь, в царстве Зла! Отвечай! Кто ты такой?В нише молчали. А потом из темноты послышался шелестящий голос:— Так ты победил королеву?— Не совсем, — ответил я. — Но, похоже, здорово ей навредил.— Общие слова, — отозвался некто из ниши. — Ты мне скажи, она унижена или нет?— Пожалуй, да. Она в растерянности и с трудом управляется с делами. Но вот что чувствую я — это совсем другое дело! Ты скажешь мне, кто ты такой, или мне придется заставить тебя сделать это?Всю мою усталость вдруг как рукой сняло. Я встал с пола и шагнул туда, откуда доносился голос.В темноте что-то зашуршало, и кто-то прошипел:— Берегись! А не то мои зверюшки покусают тебя!«Зверюшки» было произнесено таким тоном, что я застыл как вкопанный, наплевав на падение собственного престижа.— Вот что! Нам сюда нужен свет!— Нет! — испуганно вскрикнули в нише, но я запел: Светить всегда, светить везде, до дней последних донца. Темницу надо осветить, а с ней — и незнакомца! Во мраке вспыхнул факел, и я увидел жирного лысого мужчину с морщинистым лицом, лишенным подбородка. Видимо, он давно жил в темноте: кожа у него была сухая и бледная-пребледная. Одет он был в засаленные лохмотья, в которых с трудом угадывались некогда дорогие одежды. Мужчина отворачивался от света, обнажая длинные желтые зубы. Вместе с ним от света пятилось с полдюжины жирнющих крыс. Они скалились, показывая громадные резцы. Парочка крыс спряталась к хозяину под одежду.У меня пересохло во рту. Я сглотнул слюну, прокашлялся и сказал:— Странная у вас компашка, вам не кажется?— А кого тут еще сыщешь? — огрызнулся лысый. — И к тому же они поприятнее многих моих знакомых.Ага! Это надо воспринять как сигнал. Я взял себя в руки и поинтересовался:— Люди вас обидели?— Я тут один, обиженный. Говори мне «ты». Да, обидели, все до одного! Другое дело, что имели право — это да, потому что я людям много зла сделал. Так что все правильно, а?— Нет, — прохрипел Жильбер.— Да, — возразил Фриссон. — Все так и есть, но так быть не должно.— Должно не должно, — проворчал жирный мужчина. — Плевать я хотел на эти ваши «должно»! Мне подавай то, что есть, а не то, что «должно быть»!— Вы так всегда думали? — негромко спросил я.— Да! В этом есть хоть какая-то честность! А эти ваши «должно быть» — это все лицемерие!— Нет, не лицемерие, если мечтать о лучшей жизни, — мягко урезонил незнакомца Фриссон.— Да если бы все вели себя так, как «должны», пойми, мир очень скоро стал бы лучше, — добавил Жильбер.— Вот только эти твои «все» ни за какие коврижки этого не сделают. Нет, я буду держаться за то, что есть, и все тут!— Еще бы! — с деланным спокойствием проговорил я. — Вам и так хорошо.Незнакомец одарил меня взглядом, полным ненависти.— Бывало мне хорошо, молодой человек. Тридцать лет я пожил в свое удовольствие! Тридцать лет я взбирался вверх по служебной лестнице и дослужился до того, что стал королевским канцлером. В моем ведении было десять письменных столов, а за каждым сидело по двадцать писцов! Мой кабинет располагался прямо под личными покоями королевского казначея. Да я и сам стал бы казначеем, если бы не помешало несчастье!— Королевский казначей... — пробормотал Фриссон. — Я бы не сказал, что это такой уж приятный пост...Лысый толстяк снова прищурился.— Ну и насмехайтесь, если угодно! Только главные вельможи королевы действительно имеют власть! Они допущены в совет!— Стало быть, вы были самым большим начальником на втором уровне бюрократии, — перевел я сказанное толстяком на понятный мне язык.Толстяк нахмурился и пристально уставился на меня.— «Бю-ро-кра-ти-я» — это что такое?— В буквальном смысле переводится как «власть письменных столов», — ответил я. — А фактически это такой порядок вещей, при котором страной управляют чиновники.Толстяк некоторое время не отрывал от меня глаз, потом медленно кивнул:— Ясное дело. Звучит не очень понятно, но Сюэтэ так и правит.— А вы... ты, — позволил я себе сделать предположение, — в чем-то ошибся, карабкаясь наверх?— Да, вышла маленькая промашка, — скрипнул зубами толстяк. — А ведь можно было все предвидеть! Но я только и думал, как бы дать королеве побольше власти. Я был уверен: тогда ей понадобится новая канцелярия. А значит, и у меня прибавится власти. Я наконец стану казначеем. Но королева решила, что при таком могуществе я буду опасен, вот и засунула меня сюда.Я кивнул.— Ты просто переусердствовал. А она верно оценила твои способности и поторопилась убрать тебя, откуда бы ты не мог ей навредить.— Лучше бы она меня убила! — прошептал толстяк.— Да, это было бы милосерднее. — Я не стал спорить. — Только вот беда, тогда из тебя нельзя было сделать жупел для амбициозных юнцов, которые проявляют лишнее рвение и делают больше, чем им велят. Сколько раз королева вытаскивала тебя отсюда и заставляла показываться мелким чиновникам?Толстяк нахмурил брови.— Два раза за все годы. И все точно, как ты сказал — перед ассамблеями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155