Лакей нахмурился, схватил юношу за рукав, но стражник чуть заметно подмигнул Паскалю.— Ладно, парень, ступай обратно в комнату для прислуги, познакомься с девушкой. Дорогу найдешь?— О, заблужусь, так спрошу. — И Паскаль развернулся. — Как освободишься, увидимся, друг Мэтью. Надеюсь, тебя хорошо примут и ты будешь долго играть и петь.— Благодарю, — кивнул Мэт, поняв намек.Паскаль рассчитывал, что Мэт будет занят подольше, развлекая короля и его придворных. Что ж, он постарается играть подольше — как можно подольше.Мэт обернулся к стражнику.— Что теперь? — спросил он. — Теперь вы меня проведете к королю?— Нет. Сначала к его чести. — Стражник кивнул своему напарнику, и тот толкнул створку массивной двери.Лакей шагнул вперед, бросив:— Сюда.Мэт пропустил его и пошел за ним.Громадная комната, в которую они вошли, была освещена только висевшими вдоль стен свечами. Высоко, почти под самым потолком, тянулись ряды маленьких узких окон. Мэт поднял глаза только для того, чтобы проверить свою догадку, и не ошибся: у окон, по карнизу, тянувшемуся вдоль всего зала, выхаживали стражники. Никакие это были не окна, а самые настоящие бойницы. Между тем окна, они же амбразуры, были затянуты мутным стеклом — Мэт подозревал, что дело тут в несовершенстве процедуры обработки стекла. Однако из-за мутности стекол в тронном зале царил приятный полумрак. Правда, около ступеней, ведущих к трону, горели, разгоняя сумрак, десятирожковые канделябры.Возвышение для трона оказалось не слишком высоким — всего-то фута три, не больше, но и этого было достаточно, чтобы сидящий на троне король оказывался центральной фигурой в зале. Мэт бросил на короля быстрый взгляд — внимательнее посмотреть не удалось, потому что приходилось поспешать за лакеем, тащившим его через толпу придворных. Однако облик короля сохранился в памяти Мэта, и он подверг его мысленному изучению до более удобного случая, когда представится новый шанс посмотреть на короля.Но и на мысленное изучение образа короля времени Мэту не дали. Лакей уже стоял около вельможи из кареты, который теперь показался Мэту просто-таки коротышкой. Если не считать взбитого парика, он ростом был, пожалуй что, ниже Мэта.— Милорд, — поклонился лакей. — Я привел менестреля.— Славно, очень славно. — Граф, прищурившись, глянул на Мэта. — Смотри, постарайся развеселить короля не хуже, чем развеселил меня, менестрель!— Постараюсь изо всех сил, мой господин. — Мэт поклонился, стараясь не выходить из роли — если бы граф знал, что титулом Мэт его превосходит, он бы так, конечно, не выпендривался. У него бы челюсть отвисла. А уж если бы граф узнал, что Мэт родился в семье, положение которой было ниже, чем у него самого, тут бы его вообще кондрашка хватила. Несколько секунд Мэт наслаждался, воображая эту сцену: у графа отвисает челюсть, его хватает кондрашка... нет, здорово, но он благоразумно прогнал эту мысль, а его новый «господин» уже шел к возвышению и тащил Мэта за собой. Граф поклонился, Мэт последовал его примеру.— Ваше величество! — воскликнул граф. — Вот менестрель, о котором я говорил.Толпа придворных взволнованно колыхнулась. «Наверное, готовы на все, лишь бы развеять скуку», — решил Мэт. Удастся развеселить их — будет замечательно. А не удастся — они посмеются над тем, как его отсюда вышибут пинками.Однако... этот красивый молодой человек на троне вряд ли способен высечь менестреля за то, что тот плохо споет. А вот желчный костлявый старикан, что стоит около него, этот, похоже, готов высечь Мэта прямо сейчас. Королю было чуть меньше двадцати, то есть на десять лет меньше, чем Мэту. Лицо открытое, вроде бы беззлобное, голубые глаза дружелюбные и честные, нос ровный, подбородок решительный, но при этом не тяжелый. Словом, выглядел он самым настоящим хорошим мальчиком, американцем до мозга костей и обожателем мамочкиного яблочного пирога. Но тут Мэт напомнил себе, что здешний народ понятия не имеет об Америке. В этом универсуме ее, поди, и вообще нету — у него пока все не хватало времени проверить этот факт. Да и о яблочном пироге тут вряд ли знали. И потом, если Бонкорро действительно такой дока в обмане зрителей, то первое, что он должен был освоить, — это амплуа человека, который выглядит честным и беззлобным. Мэт решил не торопиться с выводами и все же ничего не мог с собой поделать: король ему нравился да он и хотел нравиться.— Ты менестрель, верно? — спросил король. — Петь умеешь?— Нет, ваше величество, — четно признался Мэт. — Но моя лютня умеет, а мои губы умеют произносить слова.Придворные издали неопределенный шум — словно не знали, засмеяться или нет. Бонкорро решил эту проблему за них. Он усмехнулся.— Да ты не только менестрель, ты еще и шут. Но какие же песни ты тогда поешь?— Я могу спеть вам о своей работе, ваше величество.— Песня о песне? — Улыбка Бонкорро стала шире из-за охватившего его удивления. — Что ж, спой, а мы послушаем!И Мэт снова спел: «Я клоун»… С первой же строки придворные умолкли намертво и молчали до самого конца песенки, молчали так, словно были зачарованы, а Мэт знал, что так оно и есть, буквально. Бонкорро тоже внимательно слушал, улыбаясь, однако взгляд его был осторожен: король явно понимал, что на него воздействуют заклинанием, которое ему между тем не опасно. Как он уверен в себе! Уверен, что в случае чего он это чуждое заклинание разобьет в пух и прах. У Мэта кровь похолодела при мысли, насколько могуществен этот молодой человек. Правда, Бонкорро мог и ошибаться: он мог и не оказаться таким уж могущественным, как думал...А мог и оказаться.Как только Мэт допел песню, придворные захлопали в ладоши, а Бонкорро одобрительно кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151