— Нас послали не к тебе, о владыка, а к твоим спутникам — франку-чародею и джиннам. — Монгол развернулся к Мэту, Лакшми и Марудину. Если он и испытывал страх в эти мгновения, стоило отдать должное его мужеству: держался он стойко. — Арьясп, верховный жрец Аримана и наместник гур-хана, приказывает вам немедленно оставить войско этого правителя, иначе он погубит ваших детей.
Лакшми в отчаянии вскрикнула, а Марудин, злобно оскалившись, двинулся к монголу-парламентеру. Тот выпрямился в седле и положил руку на рукоять меча. Пресвитер Иоанн поднял руку.
— Парламентеры неприкосновенны, принц, — строго проговорил он.
— Я — марид! — буркнул Марудин. — Какое мне дело до обычаев смертных?
— Подумай хотя бы о спасении жизни своих детей.
Марудин мгновенно овладел собой. Он остановился, но при этом пожирал парламентера зловещим взглядом.
Если монголу и было хоть сколько-то совестно пересказывать условия, выдвинутые Арьяспом, внешне он этого никак не показал и сохранил бесстрастное выражение лица.
Лакшми, совершенно бледная, плохо владея собой, шагнула к парламентеру, готовая в следующее мгновение броситься на него и разорвать на куски.
Мэт загородил ей дорогу.
— Дети, — сказал он торопливо. — Помни о детях. Не навреди им.
Лакшми остановилась рядом с Марудином, тяжело дыша и заламывая руки. Наконец она процедила сквозь зубы:
— Поди прочь!
Монгол-парламентер склонил голову: то ли насмешливо, то ли уважительно, этого Мэт не понял — развернул коня и в сопровождении двоих спутников ускакал, по пути набирая скорость.
Когда всадники скрылись из глаз, Лакшми понурилась и в отчаянии повернулась к Марудину. Он обнял ее, а она прижалась к его груди и разразилась горькими рыданиями.
Пресвитер Иоанн с состраданием смотрел на плачущую джинну, а когда ее рыдания утихли, решительно проговорил:
— Мы справимся и без вас, поверьте. У меня — ключ от города, и нас в тысячу раз больше, чем врагов.
— Но на их стороне — могущество магии Арьяспа и всех его приспешников! — в тоске воскликнула заплаканная Лакшми, оторвавшись от груди мужа.
— Врагам ничто не поможет, пока мы не подойдем к городу, — заверил ее Иоанн. — Я тоже владею кое-какими заклинаниями и могу призвать духов, которые встанут на нашу сторону теперь, когда мне ведома суть чар Арьяспа. И все же вы бы мне очень помогли, если бы сумели разыскать и освободить ваших детей и присоединиться ко мне тогда, когда я введу войско в город. Тогда мы, все вместе, смогли бы одолеть подлого жреца Князя Лжи.
— Лжи! — обрадованно вскричала Лакшми, не спуская глаз с Иоанна. Затем она проникновенно посмотрела на супруга. Взгляд ее снова был полон надежды. — Этот мерзавец обманывает нас! На самом деле дети не настолько в его власти, как он утверждает!
— И мы на самом деле можем найти их и освободить! — с жаром воскликнул Марудин. Пресвитер Иоанн кивнул:
— Так ступайте же и найдите их.
Лакшми снова охватила неуверенность.
— Но как? — озадаченно проговорила она.
— С помощью этого перстня, — ответил пресвитер Иоанн и взял за руку Балкис.
Девушка испуганно посмотрела на него. Крупный изумруд сверкал в лучах утреннего солнца.
— Когда я впервые увидел эту девушку, — объяснил пресвитер, — я обратил внимание на то, что камень в ее перстне всегда светится. А когда появился ифрит, камень ослепительно засверкал. Станет ли он светиться, если вас не будет рядом?
— Нет, — прошептала Лакшми, широко раскрыв глаза.
— Следовательно, когда вы приблизитесь к вашим детям, камень снова вспыхнет, — сказал Иоанн. — Спросите у камня — и он укажет вам дорогу.
Балкис пристально смотрела на Лакшми. Джинна бросилась к девушке и крепко обняла ее.
* * *
Они так и сделали — спросили дорогу у камня. Балкис успела подзабыть заклинание, но Мэт подсказал ей последние строчки. Затем девушка вытянула руку с перстнем и стала медленно поворачиваться на месте. Когда она встала лицом к востоку, камень ярко засиял.
— В той стороне — Мараканда! — ахнул Иоанн. — Они — в моей столице!
— Ну конечно! — подхватил Мэт. — Располагая столь ценными заложниками, Арьясп наверняка держит их при себе!
— Я убью его, — заявил Марудин и приготовился взмыть в небо.
— О нет! — Мэт схватил джинна за руку. — Не сомневайся: тем, кто стережет детей, дан приказ убить их, если погибнет Арьясп!
Принц Марудин озадаченно глянул на Мэта из-под нахмуренных бровей.
— Как это, интересно, смертный может убить джинна — даже джинна-ребенка?
— Не знаю, — в отчаянии отозвался Мэт. — Но только наверняка любого джинна можно заклинанием загнать в бутылку, закрыть ее пробкой и запечатать Соломоновой печатью или еще как-то и потом спрятать этот сосуд так, что никто его не...
Он умолк и уставился в одну точку.
— Верно! — воскликнула Лакшми. — И как я только раньше не догадалась о том, как именно он ухитряется держать в заточении моих детей?!
— Просто-напросто мы думали, что всякий, кому достало хитрости и умения выкрасть двоих джиннов, владеет колдовством, силы которого достаточно для того, чтобы удерживать их в плену, — глубокомысленно изрек Мэт. — Ну хорошо, допустим, он этого добился с помощью проверенного веками метода. — От предвкушения победы у Мэта чаще забилось сердце. — Что может представлять собой место заточения джинна?
— Бутылка или лампа — без сомнения, — отозвалась Лакшми.
Марудин в отчаянии покачал головой:
— Простая бутылка, не более того?
— Да, — кивнул Марудин. — Любая. Но только на воске, которым залита пробка, должна быть нанесена печать Соломона.
— Печать Соломона? — удивился Мэт. — Чтобы такой печатью мог владеть человек, поклоняющийся злому демону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145