Во сне Финистер выглядела такой невинной, беззащитной и ранимой — у Корделии невольно защемило сердце. Даже сознание того, что эта женщина в недавнем прошлом намеревалась погубить всю ее семью, не могло развязать руки девушке. Она была просто не способна взять на себя роль палача Финистер!— Прости, Грегори, я…я погорячилась.— Я знаю, сестричка, — мягко произнес юноша. — Но я-то — нет! Твои чувства легко понять, а как насчет моих?Увы, Корделия не нашлась, что ответить. Это был трудный вопрос.— Простит ли она меня когда-нибудь, если мы оставим ее в живых? — в тихом голосе Грегори слышалась мука, взгляд не отрывался от Финистер.— Ей вовсе не обязательно все знать, — с живостью возразила Корделия.— Но она имеет на это право, — возразил юноша, — особенно, если я надеюсь когда-нибудь заслужить ее любовь.— Возможно, — согласилась Корделия, — но наш случай особый: ведь твоя любовь сохранит ей жизнь.Грегори нахмурился в раздумье.— Любовь, построенная на обмане, долго не проживет.— Да брось, Грегори, я знаю много случаев, когда это удавалось.И так далее. Аргументы, контраргументы… Корделия начала находить удовольствие в этой игре. По крайней мере, ее брат впервые выказал интерес к каким-то отношениям, выходящим за рамки семейства Гэллоуглассов. Девушка почти огорчилась, когда в небе показалась их мать. Заходя на мягкую посадку, Гвен проскользнула на своей метле над верхушками деревьев, примяла траву на поляне — и вот она уже здесь. Она спешилась и с Удивлением уставилась на спящую женщину.— Кто эта дева? И какая помощь ей требуется?Брат с сестрой обменялись нерешительными взглядами, каждый ждал, что другой возьмет инициативу на себя.— Я влюбился в нее, мама, — наконец промолвил Грегори.— Влюбился? — во взгляде Гвен, когда она посмотрела на своего младшенького, промелькнуло удивление.Затем она на мгновение крепко прижала его к себе и снова отстранилась, широко улыбаясь.— Я долго ждала этого, сын мой! И теперь так рада за тебя!— Нечему радоваться, мама, — глухо произнес Грегори. — Ведь это по ее приказу и именно ее люди пытались нанести удар нашей семье.Шокированная Гвен резко развернулась и посмотрела на хрупкую блондинку, спящую на траве. В воздухе запахло грозой.Грегори заторопился, желая отсрочить катастрофу.Он решил сразу выложить все самое худшее:— Это — та самая ведьма, что так мучила Магнуса, а затем пыталась отбить Алена у Корделии, а Джеффри — у Ртути.— Ведьма Морага! — лицо Гвен окаменело.— Морага — всего лишь одно из обличий, полученное путем проекции в нашем сознании. Она такова, какой хочет выглядеть, — пояснила Корделия.— Что ж, значит, эта женщина — весьма могущественный телепат, — констатировала Гвен.Она подняла на сына взгляд, преисполненный сострадания.— Но, если это так, сын мой, то значит, ты вовсе не влюбился, а пал жертвой обмана!— А разве это делает мою любовь менее реальной? — в голосе Грегори одновременно слышались надежда и смятение.Гвен открыла было рот, чтоб ответить, но промолчала.— Но, мама, многие женщины заполучили любовь благодаря уловкам и чарам, — отважилась заметить Корделия.— Скорее, это были увлечения, — парировала Гвен. — Если же они переросли в истинную любовь, значит, в их основе лежали сходство характеров и симпатия, а отнюдь не обман.— Возможно, мы с ней и были бы похожи, если б нас воспитывала одна мать, — возразил Грегори. — Если б ее сердце и душа не были исковерканы представителями зла, которые преследовали собственные цели?Может, тогда мы полюбили бы друг друга за ум и доброту, а не за внешность?Гвен долгим взглядом окинула спящую женщину.— Бесполезно говорить о том, что могло бы быть, Грегори, — произнесла, наконец, она. — Ведь ее воспитали именно такой, какова она есть. Не понимаю, как можно любить женщину, которая способна заколоть тебя ночью, спящего?— А мне не надо спать, — поспешно сказал Грегори. — Мне достаточно находиться в трансе, в котором я вполне могу обеспечить себе защиту.— Это не ответ на мой вопрос.— Мама, мы думали о том, чтобы излечить ее, — осторожно сообщила Корделия.Гвен стояла без движения.— Сначала я считал, что должен казнить ее, — начал рассказывать Грегори. — Но затем у Корделии появилась мысль о темнице, из которой наша пленница не смогла бы бежать. Не смогла, потому что не захотела бы. Это была бы некая зачарованная долина, где она поселится со своим идеалом, мужчиной, сотворенным нами из ведьминого мха.— Мы планировали обнести долину невидимой стеной и поставить эльфов для охраны — на случай, если она утратит интерес к своему возлюбленному и решит бежать, — поспешно добавила Корделия.— Этого мало, — Гвен была непреклонна. — Если не стереть в ее душе стремление убивать и ранить, она по-прежнему будет представлять угрозу для всех нас и Рано или поздно сможет осуществить ее.— Но разве нельзя действительно избавиться от этого губительного стремления? — спросила Корделия.Гвен все так же стояла без движения.— Я мог бы попытаться в одиночку, — сказал Грегори, — но, боюсь, не хватит сноровки. Да и знания мои в основном касаются пси-способностей, а не нужной области.— Я знаю кое-что о чувствах и побудительных мотивах поступков, но, к сожалению, недостаточно, — пожаловалась Корделия.— Увы, я тоже, — наконец проговорила Гвен.Над поляной повисла мертвая тишина.Плечи Грегори поникли.— Значит, надежды нет.С несчастным лицом он шагнул к Мораге, взгляд сделался пронзительным, и обе женщины почувствовали ту силу его концентрации, которая позволяла замедлять дыхание спящей ведьмы.— Нет, сын! — в ужасе воскликнула Гвендолен. — Нельзя убивать, если она не представляет для тебя непосредственной угрозы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107