Амер прочел заклинание и воззрился на жидкость.— Так, посмотрим... — Он увидел, что колба заполнена вихревыми переливами самых странных оттенков. Амер пробормотал иной вариант заклинания — никакого результата. Попробовал второе, третье заклинание, а потом, потеряв терпение, шлепнул ладонью по стенке колбы. В тот же миг цветовые вихри сплелись воедино, вытянулись, задрожали — и сошлись в фокусе в образе Самоны.Она была одета в красное бархатное платье с глубоким вырезом на груди и высоким елизаветинским воротником, обрамлявшим ее голову алым сиянием. Лиф платья облегал тело так, будто оно родилось в нем, и, пока оно росло, лиф рос вместе с женским телом, сужаясь в талии и пышно разлетаясь в юбку там, где угадывались плавные линии наполнившихся мягкой полнотой бедер, а затем устремляясь вверх в тщетной попытке укрыть высокую, налитую грудь. Но там, где отступила ткань, преуспели волосы: длинные, мерцающие, они волнами струились вниз, укрывая грудь мягким буйством черных локонов. На чистом, смугловатом лице молодой женщины чернели слегка раскосые глаза и пламенели большие, полные красные губы.Все это заметил Амер, как замечал каждый день и в детстве, и в юности, почти не осознавая этого. Опять она изменила рисунок бровей, и в волосах снова появились медно-рыжие пряди.Руки миниатюрной Самоны легко и быстро порхали среди всевозможных пузырьков на полках, протянувшихся вдоль камина, по каплям пуская их содержимое в небольшой котелок, который кипел, задорно попыхивая, на зеленом огне. Самона помешала содержимое котелка, бросила туда щепотку белого блестящего порошка и встала, отсчитывая удары собственного пульса и наблюдая за густеющей жидкостью.— Что она делает, Мастер?— Мне показалось, ты говорила, что шпионить нехорошо, Уиллоу.— Ну, так... зато сплетничать — другое дело. Расскажи!Амер улыбнулся.— Она тоже творит снадобье. Вот только какое? Посмотрим... она берет экстракт сладких зефиров... сгущенные слезы... рахат-лукум... Что бы это могло быть?— Как раз это меня и интересует, — пробормотала Уиллоу.— Силы небесные! — Амер поднял глаза к потолку. — Еще один афродизиак!В колбе миниатюрная Самона, сочтя, что времени прошло достаточно, сняла котелок с огня, дала ему отстояться несколько минут, а потом сняла черпаком пенки с отвара и слила их в небольшой пузырек. Глянула его на просвет: жидкость в пузырьке отливала рубином, над горлышком поднимался парок. Глаза Самоны сияли, она взирала на пузырек с самодовольной улыбкой, а насмотревшись, стала хохотать.Внезапно колба вспыхнула зеленым огнем, и колдунья пропала.Амер еще несколько секунд стоял неподвижно, всматриваясь в колбу.— Чево там, Мастер? — вскричала Уиллоу. — Мастер? Мастер!Меж тем Амер взял чистую колбу и принялся хватать со всех полок порошки.— Что это за снадобье афро-как-то-там-еще? — требовательно спросила Уиллоу.— Афродизиак, Уиллоу.— Что оно делает?— Стра-а-а-а-анные вещи!— Какие?— Ну, — произнес Амер и снова «ну». А потом: — Оно сделает... уф, что я... уф... ну, она станет мне нравиться.— Чудненько! Тогда вы будете друзьями, верно?— Что-то в этом духе..— Мастер, — в голосе огневушки-эфемерки зазвучал упрек, — ты что-то от меня скрываешь.— Ладно, Уиллоу. — Амер вздохнул и на мгновение оторвался от своего занятия. — Всякий афродизиак вызывает в мужчине вожделение. А то, что варит Самона, еще и приворотное зелье.— Стало быть, ты чево делаешь?— Готовлю анти-афродизиак, Уиллоу. Защитное лекарство, — пояснил Амер. — Оно убережет меня от воздействия колдовского снадобья. Посмотрим... Куда я подевал селитру?— Так, — сказала Уиллоу, — разве ты не хочешь влюбиться в нее?— Уиллоу, — голос Амера стал жестким, — не задавай нескромных вопросов.— Почему Самона хочет устроить так, чтобы понравиться тебе?— Потому что она женщина.— Да нет же, нет! Я имею в виду — чево ей еще надо?— Уиллоу, — сквозь зубы процедил Амер, — весьма нетактично напоминать ученому о том, сколь многого он еще не ведает.— Ладно, извини! Знаешь, по мне, все это такая глупость. Она стряпает зелье, чтоб ты в нее влюбился, а ты замешиваешь свое, чтоб этому не бывать. Вы сберегли бы кучу времени, если б ни один из вас вовсе не стряпал этих снадобий.— Очень правильная мысль, — согласился Амер. — К сожалению, Самона так не считает.— А почему?— Ну... полагаю, дело в том, что, если у нее не получится превратить меня в раба одним способом, она попробует какой-либо иной.— И афро-кактотамеще принесет ей удачу?— Начало хорошее, — признал Амер.— Не понимаю, — произнесла бедняжка огневушка-эфемерка, совсем запутавшись.— Значит, нас двое, — сказал Амер. — Так, посмотрим... полынь... щепотку желчи... волчий яд...— Любовные снадобья. — Уиллоу впечатывала новые сведения в свою книгу энергоимпульсов. — Защитные лекарства... Подождите, Гарвард еще услышит про это!Амер в последний раз взболтал снадобье, поднес его к губам и залпом выпил. Лицо его перекосила жуткая гримаса, алхимик закашлялся, но через минуту улыбнулся:— Вот так! Я в безопасности!Звук, настолько низкий, что его скорее можно было ощутить, нежели услышать, заполонил комнату. Уиллоу затрепетала от страха, зато Амер вздохнул свободно:— И вовремя!— Добрый день, Амер, — проворковал низкий с хрипотцой голос.— Добрый день, Самона. — Голос Амера дрогнул, и алхимику пришлось напомнить самому себе, что принятое лекарство начнет оказывать действие лишь через несколько минут.Самона двинулась к креслу, в котором сидел Амер, и воздушные юбки, облегая, обрисовали ее тело.— Ты не очень галантен, — сказала она. — Обычно хозяин предлагает гостю отдохнуть после дальней дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9