- Полностью укомплектованный бар, сэр, - отозвался шофер. -
Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. Надеюсь, вы найдете свои любимые
напитки.
- Сейчас посмотрим, какие сюрпризы приготовил для нашего барда друг
Горацио, - Дар открыл дверцу, пробежал глазами перечень закодированных
названий и выбрал для себя Алголь-оглушительный. - А вы чего изволите,
дамы и господа?
- Сириус-мозгодробительный, - отозвалась Лона.
- Концентриситет Канопуса, - сказала Самми.
- Шато Ламорх сорок шестого, - объявил Уайти.
- Нет, Уайти, - прищурился Дар, - на этикетке проставлен сорок
восьмой год.
- Что ж, в тот год тоже был неплохой урожай, - вздохнул Уайти. -
Сойдет.
Дар набрал серию кодов и взглянул вопросительно на отца Марко.
- Спасибо, ничего не надо, - поднял ладонь священник. - Я пью только
по утрам.
Дар пожал плечами, достал стакан и с чувством глубокого
удовлетворения откинулся на спинку кресла.
- Мне кажется, я начинаю понимать прелести декаданса, - он замолчал,
разглядывая кварталы города, проплывавшие под прозрачным днищем крылатого
лимузина. - Боже, а это что такое?
Несколько улиц внизу заполняла разношерстная толпа. Кое-кто
размахивал плакатами. Молодежь прицельно метала орудия пролетариата в
полицейскую шеренгу, ощетинившуюся электродубинками меж прозрачных щитов.
- Ну-ка, ну-ка! - Уайти выглянул в окно. - Ха, совсем неплохо! Сейчас
попробуем услышать, - он покрутил верньер и прислонил ухо к мембране.
Кабина наполнилась гулом, но отдельные реплики пробивались сквозь гвалт:
- Экстрасенсы этичны!
- Встанем грудью за эсперов!
- Терра для телепатов!
Уайти удовлетворенно хмыкнул:
- Один-ноль в нашу пользу. Приятно услышать голос разума.
- Камни отлетают от щитов, - удивился Дар. - Силовой экран, что ли?
- Угадай с трех раз, - заметила Лона насмешливо.
- Он угадал, - сказала Самми, - с первого захода. Ты прав, это
силовой экран. Гарантия, что демонстранты никого не зашибут.
- Как ты думаешь, Дар, кто этот экран поставил? - не обращая внимания
на соперницу, спросила молодого человека Лона.
- Наверное, чиновники.
Самми даже хлопнула в ладоши.
- Второе очко в твою пользу. Заметь, правительство не остается глухим
к требованиям демонстрантов, - сказала Самми голосом, полным сарказма.
- Правительство одобряет беспорядки? - удивился Дар.
- Оно просто обожает санкционированные выступления протеста, это даже
в законе отражено: каждые сто тысяч подписей дают один голос в Ассамблее.
Дар с нескрываемым изумлением посмотрел на нее.
- Что-то здесь не так. Ведь таким образом можно организовать, что
угодно. Собери побольше подписей - миллион, два миллиона, три - и заставь
Ассамблею проголосовать за какое-нибудь чепуховое решение. Запретить
выращивать петунии в полосе отчуждения: против - ноль, за - все,
воздержавшихся нет. Обязать капитанов звездолетов при подлете к Терре
смазывать дюзы касторовым маслом: за - почти все, воздержавшихся нет,
против - два депутата от флота.
- Ты забыл, - запальчиво воскликнула Самми, - что в Ассамблее
представлены девяносто три населенных людьми мира, что в общей сложности
дает свыше восьмидесяти миллиардов человек, а для того, чтобы вынести тему
на обсуждение, надо получить сорок восемь голосов! Не скажу, что такого не
случалось, несколько раз было.
- И дважды отражалось на поправках к закону, - напомнил отец Марко.
- Две неудачные поправки за пять столетий? Нельзя назвать глас толпы
успешным, отче.
- Потому что необходимо одобрение проекта большинством.
- Но шанс, - возразила Дару Самми, - пусть самый ничтожный, все же
лучше, чем ничего. По крайней мере, у оппозиционеров тлеет надежда, что
они способны хоть что-то изменить.
По пути к резиденции Боселло они пролетели еще над тремя
демонстрациями, каждая из которых была чудовищно многочисленна. По
сравнению с ними первая демонстрация выглядела каплей в море. И эти
последние жаждали крови телепатов.
- Чего они так разоряются? - удивился Дар. - Мы же не телепаты.
- Чудак, - усмехнулась Самми, - попробуй докажи это Пойоле!
Когда лимузин подлетел к поместью Боселло, команда была порядком
взвинчена, но кружась над посадочной площадкой, обнаружила, к немалому
своему удивлению, что оказалась в эпицентре всамделишного рыцарского
турнира.
Турнир явно начался не минуту назад и большинство паладинов было уже
спешено. Бронированные кони переминались тут же, косясь на своих хозяев
скептическим оком. Латники рубили воздух мечами и вокруг стоял паровозный
лязг скрещиваемых клинков. На кромке поля высилась решетчатая ферма с
громадным табло, на котором двигались фигуры, напоминающие шахматных
ферзей. Если на ристалище удавалось кого-нибудь "ранить", это моментально
отображалась на его фигуре и над ней появлялась россыпь штрафных очков.
На поле и вокруг него передвигались, переминались, стояли, сидели,
лежали сотни людей, одетых в костюмы четырнадцатого, тринадцатого, а может
быть, и двенадцатого столетия. Они пили, жевали, смеялись, болтали,
флиртовали и между всеми этими занятиями успевали бодрыми возгласами
поддерживать своих любимцев во время поединка. Между дамами и кавалерами
потерянно бродили разносчики мороженого; трубадуры и миннезингеры
услаждали слух присутствующих озорными куплетами; странствующие в пределах
игрового поля монахи громогласно осуждали бесовство турниров и призывали
христиан покаяться перед Богом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76