- Возвращайся в свои покои, - приказал он холодным и ровным голосом.
- Мы не будем больше говорить об этом до конклава на закате.
Ансельм как-то сумел найти в себе силы снова задрать подбородок,
жест, показавшийся каким-то нелепым и напыщенным, и круто повернулся.
Когда он шел к двери, его взгляд упал на Рода. Ярость и унижение кипели в
нем, он замахнулся, чтобы вознаградить менестреля оплеухой.
- Нет! - рявкнул старый лорд, и Ансельм замер.
- Этот человек, - размеренно произнес герцог, - говорил правду. Я не
потерплю, чтобы с ним плохо обращались.
Ансельм сцепился взглядом с отцом, затем его взгляд заколебался, и он
опустил глаза. Молча повернувшись, он направился прочь, дверь за ним с
шумом захлопнулась.
- Менестрель! - прогромыхал лорд Логайр. - Играй!
Род дал своим пальцам прогуляться по струнам, наигрывая "Старика из
Тор-Таппана", пока размышлял.
Так, значит, сегодня ночью состоится военный совет, да? И главным
вопросом станет, ясное дело, конституционная монархия против воеводств,
хотя знали об этом, может только он да Дюрер. Ну, он знал, на чьей стороне
он будет.
Он снова посмотрел на сидящего, выпрямившись старого герцога Логайра,
поедающего чисто символически кусочки пищи, туго сжав губы под окладистой
белой бородой, сдвинув брови в легкой нахмуренности, и только с самым
малым намеком на горе в глубоких темных глазах.
Да, Род знал, на чьей он стороне.


Они собрались в огромном зале, достаточно большом, чтобы послужить
ангаром для космического корабля приличных размеров, если бы только
грамарийцы знали, что такое космический корабль.
На каменном полу был выложен герб Логайров. Вдоль стен на каждый ярд
имелся серебряный канделябр с факелом. Потолок был сводчатым и
позолоченным, с подвешенной в центре огромной серебряной люстрой. Окон не
было, но это не имело значения, поскольку уже наступила ночь.
Логайр сидел в большом резном кресле в одном конце зала, позади него
стена была задрапирована полотнищем с цветами его рода. Кресло стояло на
помосте высотой метра полтора, так что стоявшие лорды должны были смотреть
на него снизу вверх.
Их было довольно много, помимо Двенадцати Великих Лордов
присутствовал сонм графов, баронов и рыцарей - их вассалов.
И рядом с каждым стоял, вернее, горбился тонколицый костлявый
человечек с приглаженными вдоль черепа скудными светлыми волосами.
Род обвел взглядом зал, его губы поджались в беззвучном присвисте. Он
и не представлял себе, что советники могут быть столь многочисленны. Тут
было, по крайней мере, штук пятьдесят, а может, и семьдесят.
И могли быть еще вне его поля зрения. В данный момент у него был
буквально туннельный обзор, и притом одноглазый. Освещавшие зал факела
сидели в канделябрах, прикрученных к стене тремя грубыми болтами.
Но в одном из канделябров за креслом Логайра болт отсутствовал, а
камень за ним был просверлен на дюйм, а затем вырезан на глубину
человеческой головы. Голова в данный момент принадлежала Роду, который
стоял в холодной полутьме узкого хода за стеной.
Глазок давал ему великолепный обзор затылка Логайра и небольшой вид
через его плечо - когда к нему кто-нибудь обращался.
Правая рука Рода покоилась на рычаге: если он толкнет его вниз - и
если тот не проржавел так, что не сдвинешь - камень перед ним должен
распахнуться и создать сподручную дверь. Судя по выражениям лиц, стоявших
перед герцогом Логайром, она могла быть очень даже сподручной.
Непосредственно перед герцогом стоял Ансельм. Бурбон и Медичи стояли
по бокам молодого человека, Дюрер, конечно, пристроился справа от Логайра.
Логайр тяжело поднялся на ноги.
- Мы собрались здесь, - прогремел он, - здесь, в этом зале сошлась
вся благородная кровь Грамария, истинная власть сей страны.
Он медленно обвел взглядом лица, смотря прямо в глаза каждому из
своих собратьев, Великих Лордов.
- Мы собрались здесь, - повторил он, - чтобы решить о подобающем
выражении своего недовольства нашей королеве Катарине.
Герцог Бурбон зашевелился, расправил сложенные на груди руки и
расставил чуть пошире ноги. Это был человек, похожий на огромного черного
медведя с лохматыми бровями и нечесанной бородой.
Он стискивал кулаки и крепко сжимал губы. В его позе было что-то
вкрадчивое, робкое.
Он посмотрел на Логайра горящим взором.
- Нет, мой дорогой дядя, ты здесь неправ. Мы собрались здесь для
того, чтобы обсудить то, как мы можем ее свергнуть, ибо иначе она
растопчет честь и могущество наших благородных домов.
Логайр напрягся, глаза его негодующе расширились.
- Нет, - прохрипел он. - Нет для этого достаточной причины!
- Причины! - Бурбон выпрямился, его черная борода подпрыгнула вместе
с челюстью. - Она обложила наши земли налогом, более тяжелым, чем
когда-либо было в наших традициях, и выкидывает целое состояние на поганых
и грязных крестьян. Она посылает к нам каждый месяц судей, выслушивать
жалобы со своих поместий, а теперь она будет назначать попов в наши земли
- и у нас нет никакой причины? Она лишает нас наших законных прав в
пределах наших же собственных домов, а потом, венчая все это, оскорбляет
нас прямо в лицо, выслушивая петиции одуревших нищих, допрежь склонить ухо
к нашим!
Медичи нагнулся послушать тощего субъекта рядом с ним, потом
выпрямился и слегка улыбаясь произнес:
- И разве существовала когда-нибудь традиция, чтобы монарх получал
петиции от своих крестьян в собственном Большом Зале?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114