ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Кое-кто, видимо, кое-что
помнил из старой технологии.
Стены были увешаны гобеленами, под ногами лежал толстый ковер. Центр
покоев занимал большой овальный стол. Во главе стола сидел Логайр, справа
от него - старший сын. Дюрер сидел слева. Другие места занимали восемь
человек, их лица показались Роду знакомыми. У Рода расширились глаза,
когда он узнал их: герцог Медичи, граф Романов, герцог Бурбон, князь
Габсбург и их советники.
После Логайра они были четырьмя самыми могущественными из Великих
Лордов. И если сейчас эти пятеро собрались вместе, то не могут ли быть
поблизости и другие семеро?
Все сидели за завтраком, но никто из них, кажется, по-настоящему не
осознавал, что он ест. Взять, например, Ансельма, сына Логайра - он ел,
словно автомат, уставясь в тарелку, с лицом, застывшим, словно у
скульптуры, в холодной ярости.
Его отец сидел, склонив голову, крепко стиснув руки перед собой на
столе.
"Надо полагать, - решил про себя Род, - здесь была небольшая ссора
между отцом и сыном, и Логайр победил - но только после приказа сыну
заткнуться.
Ну а его, Рода, призвали залатать брешь. Ой-ей-ей! Чего только не
ждут люди от эстрадных артистов!"
Лицо Дюрера освещалось подспудным огнем мстительной ярости, у других
советников были более умеренные выражения тех же чувств на лице. Что бы
тут не произошло, все вышло так, как хотел Дюрер: вероятно, именно он к
этому и подстрекал. Этот человек был превосходным катализатором, решил
Род, он никогда не вступал в вызванные им реакции.
Логайр посмотрел на своего сына с немым призывом в старых
покрасневших глазах. Но Ансельм не ответил отцу даже мимолетным взглядом,
и лицо Великого Лорда снова стало твердым как камень.
Повернувшись старик увидел Рода.
- Менестрель! - рявкнул он. - Почему стоишь праздно? Дай нам веселье!
Голова Дюрера резко повернулась в его сторону, он вцепился взглядом в
Рода. Тревогу на его лице сменил шок, с последовавшей за ним самой что ни
на есть убийственной яростью.
Род весело улыбнулся, поклонился и коснулся чуба, отдавая честь. Про
себя он гадал, какая же песня способна выжечь напряженность, царившую в
этом зале. Он сильно подозревал, что тут существовал обычай освежать
воздух, избивая менестреля за неумение выполнить задачу.
Он начал проигрывать "Мэтти Гровса", прикидывая, что его единственный
шанс заключается в том, чтобы дать им нечто еще более ужасное, чем все,
что только могло иметь место.
Он, однако, несколько минут воздерживался от слов, чтобы дать себе
время изучить лица всех четырех лордов. Выражения их лиц менялись от
задумчивости размышления до прямого (хотя и несколько завуалированного)
презрения, последнее явно было, похоже, направлено на старого герцога
Логайра. Похоже, Логайр не имел здесь сильных сторонников: баланс мнений,
кажется, покоился на его сыне.
- Менестрель!
Род поднял взгляд. Это заговорил Ансельм.
Лицо молодого человека было настолько кислым, что свернулось.
- Ты знаешь песню о парне, из которого одна женщина сделала дурака, и
все же он остался дураком вдвойне, потому что продолжает любить ее?
- Конечно! - оборвал Логайр, но прежде, чем Ансельм смог ответить,
Род произнес:
- Есть много песен, милорд, о мужчинах все еще любящих женщин,
однажды отвергнувших их, но во всех леди в конце концов возвращаются к
ним.
- Возвращаются! - сплюнул Ансельм. - Да, она непременно возьмет его
обратно, чтобы потом с позором повесить его на воротах своего замка!
Старый герцог, поднявшись на ноги, рыкнул:
- Довольно твоей гнусной клеветы!
- Клеветы! - кресло Ансельма опрокинулось, когда он вскочил, чтобы
встретить отца лицом к лицу. - Разве это клевета - сказать, что она
оплевала гордое имя герцогов Логайров? Да! И не раз, и не дважды и сделает
это вновь!
Он врезал по столу кулаком, обернувшись, чтобы пройтись взглядом по
лицам великих лордов.
- Нет! Это подлая девка должна, наконец, усвоить, что она не смеет
топтать честь своих пэров! Мы должны сбросить ее с престола и сломать под
нами, раз и навсегда!
Лицо Логайра-старшего побагровело, он уже совсем был готов резко
ответить, но прежде чем он смог заговорить, Род пробормотал словно бы про
себя:
- Нет, милорд, не так круто. Не громить, а дисциплинировать.
Он попал под перекрестный огонь подобных лазерным лучам взглядов
Ансельма и Дюрера, но тут вступился Логайр:
- Да! - произнес он с гигантской радостью и облегчением. - Хоть он и
говорит не к месту, но речь его верна! Наша юная королева норовиста, но
ведь такой всегда бывает молодая кобылка, пока ее не взнуздают. Она должна
усвоить, что ее власть - не абсолютная, что есть узда и на ее силу, но она
- сюзерен, и ее нельзя сбрасывать!
Ансельм издал булькающий звук, лицо его раскраснелось, глаза начали
вылезать из глазниц. Он задыхался от ярости, затем сумел выговорить,
сильно заикаясь от гнева:
- Нет же! Теперь я говорю - нет! Женщина - сюзерен? Это насмешка! И
блудящая надменная сука!...
- Тихо! - прогремел Логайр, и даже четверо великих Лордов съежились
от дикой силы его голоса.
Что касается Ансельма, то он порядком струхнул, испуганно глядя на
стоящего перед ним седобородого великана, который, казалось, вырос и
раздался у них на глазах.
Затем медленно и с куда большим достоинством, чем Род когда-либо
видел в человеке, истинно царственным достоинством, что может получиться
только бессознательно, Логайр вернулся на свое место, так и не отведя глаз
от сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
помнил из старой технологии.
Стены были увешаны гобеленами, под ногами лежал толстый ковер. Центр
покоев занимал большой овальный стол. Во главе стола сидел Логайр, справа
от него - старший сын. Дюрер сидел слева. Другие места занимали восемь
человек, их лица показались Роду знакомыми. У Рода расширились глаза,
когда он узнал их: герцог Медичи, граф Романов, герцог Бурбон, князь
Габсбург и их советники.
После Логайра они были четырьмя самыми могущественными из Великих
Лордов. И если сейчас эти пятеро собрались вместе, то не могут ли быть
поблизости и другие семеро?
Все сидели за завтраком, но никто из них, кажется, по-настоящему не
осознавал, что он ест. Взять, например, Ансельма, сына Логайра - он ел,
словно автомат, уставясь в тарелку, с лицом, застывшим, словно у
скульптуры, в холодной ярости.
Его отец сидел, склонив голову, крепко стиснув руки перед собой на
столе.
"Надо полагать, - решил про себя Род, - здесь была небольшая ссора
между отцом и сыном, и Логайр победил - но только после приказа сыну
заткнуться.
Ну а его, Рода, призвали залатать брешь. Ой-ей-ей! Чего только не
ждут люди от эстрадных артистов!"
Лицо Дюрера освещалось подспудным огнем мстительной ярости, у других
советников были более умеренные выражения тех же чувств на лице. Что бы
тут не произошло, все вышло так, как хотел Дюрер: вероятно, именно он к
этому и подстрекал. Этот человек был превосходным катализатором, решил
Род, он никогда не вступал в вызванные им реакции.
Логайр посмотрел на своего сына с немым призывом в старых
покрасневших глазах. Но Ансельм не ответил отцу даже мимолетным взглядом,
и лицо Великого Лорда снова стало твердым как камень.
Повернувшись старик увидел Рода.
- Менестрель! - рявкнул он. - Почему стоишь праздно? Дай нам веселье!
Голова Дюрера резко повернулась в его сторону, он вцепился взглядом в
Рода. Тревогу на его лице сменил шок, с последовавшей за ним самой что ни
на есть убийственной яростью.
Род весело улыбнулся, поклонился и коснулся чуба, отдавая честь. Про
себя он гадал, какая же песня способна выжечь напряженность, царившую в
этом зале. Он сильно подозревал, что тут существовал обычай освежать
воздух, избивая менестреля за неумение выполнить задачу.
Он начал проигрывать "Мэтти Гровса", прикидывая, что его единственный
шанс заключается в том, чтобы дать им нечто еще более ужасное, чем все,
что только могло иметь место.
Он, однако, несколько минут воздерживался от слов, чтобы дать себе
время изучить лица всех четырех лордов. Выражения их лиц менялись от
задумчивости размышления до прямого (хотя и несколько завуалированного)
презрения, последнее явно было, похоже, направлено на старого герцога
Логайра. Похоже, Логайр не имел здесь сильных сторонников: баланс мнений,
кажется, покоился на его сыне.
- Менестрель!
Род поднял взгляд. Это заговорил Ансельм.
Лицо молодого человека было настолько кислым, что свернулось.
- Ты знаешь песню о парне, из которого одна женщина сделала дурака, и
все же он остался дураком вдвойне, потому что продолжает любить ее?
- Конечно! - оборвал Логайр, но прежде, чем Ансельм смог ответить,
Род произнес:
- Есть много песен, милорд, о мужчинах все еще любящих женщин,
однажды отвергнувших их, но во всех леди в конце концов возвращаются к
ним.
- Возвращаются! - сплюнул Ансельм. - Да, она непременно возьмет его
обратно, чтобы потом с позором повесить его на воротах своего замка!
Старый герцог, поднявшись на ноги, рыкнул:
- Довольно твоей гнусной клеветы!
- Клеветы! - кресло Ансельма опрокинулось, когда он вскочил, чтобы
встретить отца лицом к лицу. - Разве это клевета - сказать, что она
оплевала гордое имя герцогов Логайров? Да! И не раз, и не дважды и сделает
это вновь!
Он врезал по столу кулаком, обернувшись, чтобы пройтись взглядом по
лицам великих лордов.
- Нет! Это подлая девка должна, наконец, усвоить, что она не смеет
топтать честь своих пэров! Мы должны сбросить ее с престола и сломать под
нами, раз и навсегда!
Лицо Логайра-старшего побагровело, он уже совсем был готов резко
ответить, но прежде чем он смог заговорить, Род пробормотал словно бы про
себя:
- Нет, милорд, не так круто. Не громить, а дисциплинировать.
Он попал под перекрестный огонь подобных лазерным лучам взглядов
Ансельма и Дюрера, но тут вступился Логайр:
- Да! - произнес он с гигантской радостью и облегчением. - Хоть он и
говорит не к месту, но речь его верна! Наша юная королева норовиста, но
ведь такой всегда бывает молодая кобылка, пока ее не взнуздают. Она должна
усвоить, что ее власть - не абсолютная, что есть узда и на ее силу, но она
- сюзерен, и ее нельзя сбрасывать!
Ансельм издал булькающий звук, лицо его раскраснелось, глаза начали
вылезать из глазниц. Он задыхался от ярости, затем сумел выговорить,
сильно заикаясь от гнева:
- Нет же! Теперь я говорю - нет! Женщина - сюзерен? Это насмешка! И
блудящая надменная сука!...
- Тихо! - прогремел Логайр, и даже четверо великих Лордов съежились
от дикой силы его голоса.
Что касается Ансельма, то он порядком струхнул, испуганно глядя на
стоящего перед ним седобородого великана, который, казалось, вырос и
раздался у них на глазах.
Затем медленно и с куда большим достоинством, чем Род когда-либо
видел в человеке, истинно царственным достоинством, что может получиться
только бессознательно, Логайр вернулся на свое место, так и не отведя глаз
от сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114