Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от Брома О'Берина.
- Она выбирает странные способы показывать свою любовь.
Бром кивнул.
- Да, истинно, крайне странно, и все же она, несомненно, любит их, и
герцога, и его сына Туана.
Секунду он смотрел прямо в глаза Рода, не говоря ни слова.
Потом он повернулся и зашагал по коридору. Некоторое время Род
смотрел ему вслед, затем направился за ним.
- Эта повесть долгая и запутанная, - задумчиво произнес Бром, когда
Род догнал его. - А ее конец, начало и ядро ее - Туан Логайр.
- Король нищих?
- Да, - тяжело кивнул Бром. - Лорд Дома Хлодвига.
- И тот, кто любит королеву?
- О, да! - Бром откинул голову, закатив глаза вверх. - Тот, кто
безумно любит королеву, будь уверен, это тебе скажет он!
- Но ты не веришь ему?
Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову.
- Он либо искренен, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то
научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все
же он - Лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителей следует
выбирать, как был избран, по их словам, древний король Хлодвиг - с
одобрения тех, кем он правил.
- Ну, тут они малость исказили историю, - пробормотал себе под нос
Род. - Но, как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона?
- Да, и как же я могу тогда ему верить, когда он говорит, что любит
ее? - Бром печально покачал головой. - Он - самый достойный молодой
человек, благородный и честный, трубадур, который будет вам воспевать
красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из
твоих рук своей рапирой. Он всегда и во всем джентльмен, и в нем не было
ничего от обмана.
- Похоже, ты когда-то знал его весьма хорошо.
- О, да! Я знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? - Бром
испустил тяжелый вздох, покачал головой. - Они встретились, когда ей было
только семь лет отроду, а ему - восемь, в замке милорда Логайра, на юге,
куда отец отправил ее для безопасности. Там двое детей встретились, там
они резвились и играли - на моих глазах, ибо я должен был всегда стеречь
их. Их было только двое такого возраста во всем замке, а... - он улыбнулся
и горько рассмеялся, - я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они.
Бром улыбнулся, откинув голову и глядя сквозь камни коридора на давно
умершие годы.
- Они оба были тогда невинны, Род Гэллоуглас! Да, так невинны и так
счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на венок, хотя садовник
бранил его. Ей докучает солнце - он сделает ей полог из листьев! Она
разбила хрустальный кубок миледи - он не задумываясь возьмет вину на себя.
- Избаловал ее до испорченности, - проворчал Род.
- Да, но не он первый разыгрывал перед ней Тома дурака, ибо даже
тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Гэллоуглас. И все же над
их счастьем нависала темная мрачная тень - четырнадцатилетний паренек,
наследник замка и владений - Ансельм Логайр. Он смотрел на них с башни,
следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один
во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет - почему, никто не может
сказать.
- И он по-прежнему ненавидит ее?
- Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой жизни.
Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом он, наконец-таки,
восторжествовал. Ибо северные лорды наконец-то были подавлены и отец
призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан
и Катарина, она в одиннадцать лет, он - в двенадцать, что они никогда не
забудут друг друга, что она будет ждать, когда он приедет за ней.
Бром печально покачал головой. - Он приехал за ней, отрок
девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся с юга на огромном белом
скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с мускулами заставляющими
язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу, трубадур с лютней за
плечами и шпагой на боку, с тысячей экстравагантных похвал ее красоте. А
его смех был таким же чистым, сердце - таким же открытым, как и тогда,
когда ему было двенадцать.
Он улыбнулся Роду.
- Ей было восемнадцать, Род Гэллоуглас, и жизнь ее была спокойной и
гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и голова
ее была полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим юную девушку учат
баллады и книги.
Взгляд его сделался острым, но голос остался мягким, странно
разносившимся в гулкой пустоте.
- Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Гэллоуглас?
Род обжег его взглядом и с трудом сглотнул.
- Продолжай, - сказал он.
- Что тут говорить? Она, конечно, полюбила его, какая бы женщина не
полюбила? Он не знал, для чего существуют женщины и был готов поклясться,
что и она тоже не знала, но могло выйти так, что им вместе может быть
суждено было это познать, можешь не сомневаться, что у них был верный
шанс.
Нахмурясь, он покачал головой.
- Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо
именно той весной умер ее отец и скипетр перешел в ее руки.
Он замолк, меряя коридор шагами, и молчал столь долго, что Род
почувствовал необходимость что-то сказать.
- Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О'Берин.
- О, да! Но выслушай до конца эту печальную повесть, ибо только когда
на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был вторым
сыном, что он, таким образом, наследовал только лишь честь семьи, но не
более. Тогда она заявила, что он никогда не любил ее, что он только желал
ее трона, и что она больше не желает знать его, и в гневе и в презрении
она отослала его прочь - без должной причины, как казалось, хотя только
они вдвоем могли знать всю правду об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114