В конце концов, сколько лет он прозябал в своей
дыре в отеле, и там было немногим просторней, чем в этой консервной банке.
Его появления в образе Джимми Молнии подчинялись таким же ограничениям:
нехватка времени и отсутствие соответствующих к тому же целей из-за
вездесущих Ангелов с их добрыми, мудрыми физиономиями и снисходительностью
- провалиться им всем в ад! Никого из них, якобы, нельзя убить, однако он
много дал бы, чтобы заполучить одного такого под рождество и испытать на
нем кое-какие методы, скажем, до лета. Это они в большей, чем кто другой,
степени закрыли для него небо, так что приходилось ходить вечно с низко
опущенной головой. Он попытался представить, как бы это выглядело, если
его собственное небо позволило высоко подпрыгнуть и выругаться так, чтобы
все слышали, - а прострел вам в поясницу! - однако мечты были так далеки
от реальности, что он вернулся к стесненной мысли, что ему здесь не так уж
и тесно; и так он кружился в замкнутом кольце испытаний и постижений под
запертым небом. Черт бы подрал всех этих могучих и добрых Ангелов, - а
интересно, кабы вправду? Но как он ни пытался представить себе это, здесь,
взаперти, это было непредставимо.
А потом он заснул, а еще позднее поверхность, на которой он лежал,
затряслась и накренилась, - и, представьте себе, - это было только
следующее утро.
Он включил свой проникоскоп и стал с нетерпением дожидаться, пока
псевдожесткое излучение прибора протолкается сквозь бериллиевую оболочку
корпуса и изображение станет контрастным. Его узилище подняли краном и
поставили на приземистую транспортную платформу, и едва груз на нее
опустился, платформа отправилась в путь. С громыханием платформа вкатилась
на стартовую плиту, где дожидался уже корабль, брюхом на бетоне, словно
бескрылое насекомое, опирающееся на шесть членистых лап; одна лапа была
без стопы, и поэтому ее поддерживал на весу высокий подъемник, будто
конюх, поддерживающий копыто коня в ожидании, пока второй воротится с
целительным бальзамом.
Платформа подъехала под ногу, и Диминг даже зажмурился - такой
поднялся наверху грохот и скрежет, когда его саркофаг принялись
прикреплять к посадочной опоре, чтобы он стал ее частью. Потом ненадолго
наступила тишина, покуда убирались прочь монтажники и их подручные,
задраивались наглухо шлюзы и люки, а экипаж занимал свои посты. Где-то
раздался свист: Диминг услыхал его по радио своего скафандра, передавшее
этот звук с интеркома, а тот в свою очередь с наружного микрофона на
панцире корабля. Свист умолк, и вместо него раскатилось громоподобное
мурлыканье распрямляющихся опор - они поднимали корабль с земли, чтобы
главную часть захваченной мигополем земной материи составлял воздух.
А потом без предупреждения Земля исчезла, и корабль очутился в целых
световых годах от посадочной площадки еще прежде, чем грохот
охлопывающегося внутрь пространства перетряхнул кишки. Желудок у Диминга
подскочил к горлу, однако через минуту тяготение вернулось, а с ним и
изображение в проникоскопе: серо-зеленая равнина, несколько цилиндрических
бараков на ней и шесть посадочных площадок.
В этом-то и вся трудность с нынешними космическими полетами, подумал
хмуро Диминг. Космоса в них ни на понюх табаку.
Корабль висел в воздухе футах в трехстах над площадкой, питая свой
антигравитатор потоком энергии с расположенного внизу генератора. Вот он
начал неторопливо снижаться, направляясь к незанятой платформе.
Была это площадка номер четыре.
На тренировках ему вдолбили, что это должна быть площадка номер
шесть. Со все возрастающим беспокойством он удостоверился, что шестую
платформу занимает маленький спортивный мгновенник.
Выбраться из своей темницы ему можно было только если корабль
опустится на посадочной площадке номер шесть. Ни одна живая душа на
корабле не имела понятия, что Диминг находится здесь. И даже он сам не
знал наверняка, ни откуда этот корабль прилетел, ни куда направляется, ни
даже на какой планете он в данную минуту находится. Если мгновенник сядет
на какой-нибудь другой платформе, он останется в заключении и,
следовательно, полетит с кораблем дальше и подохнет с голоду или ему
придется драть глотку по радио до тех пор, пока не те, что надо, люди не
вызволят его не в том месте и не в то время.
Он включил передатчик и настроился на частоту космодрома.
- Проваливай отсюда, капитан, номер шестой наш, - сказал решительным
тоном в надежде, что контроль полетов подумает, что это кто-то из экипажа
обращается к капитану, в то время как капитан будет убежден, что это
диспетчер.
Кто-то буркнул что-то в микрофон - Диминг не разобрал ни слова.
Корабль замедлил движение, однако через минуту снова стал опускаться.
Диминг ждал в напряжении, умоляя свой мозг изобрести что-нибудь, что
угодно, а потом в прямом смысле слова разрыдался от облегчения, когда
увидел, что из одного из бараков выбежал человек в скафандре и помчался к
мгновеннику на платформе номер шесть. Кораблик поднялся в воздух и
переместился на четверку, а тот, в чьей опоре торчал Диминг, уселся на
предназначенную ему платформу.
Какое-то время Диминга сотрясала нервическая дрожь, но в конце-концов
он успокоился и усмехнулся: интересно, придет в голову капитану с
диспетчером контроля полетов задуматься и спросить Друг друга за кружкой
пива, кто велел проваливать с площадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19