Каким же образом могла Гегемония эффективно противостоять Хаосу,
когда сам факт противодействия служил ему самому?
- Я не понимаю, почему вы повторяете то, что все мы хорошо знаем,
Главный Агент, - сказал Фелипе.
Однако в его голосе ни на минуту не исчезало глубокое и спокойное
уважение к Чингу, как будто он не сомневался, что у Главного Агента есть
причина так говорить - не потому ли, что Чинг всегда оставался Чингом?
- Потому что, - продолжал Чинг, - мы должны помнить, что действуем
внутри парадоксов, которые сами функционируют в гуще других парадоксов. Не
подлежит сомнению, что живой Торренс является источником Факторов
Случайности в Совете. Ясно также, что убийство Торренса Братством породит
другие Факторы СЛучайности в той мере, в какой оно вызовет подозрения
Советников по отношению к Кустову. Вот вам очаровательный парадокс: с
одной стороны, смерть Торренса повысит уровень социальной энтропии,
однако, с другой, живой Торренс также является источником повышающейся
энтропии. Именно в рамках этого парадокса мы и должны планировать нашу
акцию.
- Мне кажется, - сказал Н'Гана, - что мы просто должны выбрать
решение, которое вызовет максимальный Хаос. Ведь фундаментальная стратегия
заключается в постоянных попытках внедрения факторов Случайности в
замкнутую систему Гегемонии - по крайней мере, до момента реализации
проекта "Прометей". Мы же не можем следовать обоими путями.
- В самом деле, что же нам мешает? - сказал Роберт Чинг. - Мы
оставляем Торренса в живых, и конфликт, который разгорается между нами и
Кустовым, порождает Факторы Случайности. А если мы решим уничтожить
Торренса? А еще лучше - если бы Братство и Лига решили уничтожить его
вместе? Сначала мы лишаем Лигу ее триумфа, спасая Кустова, затем мы,
казалось бы, заключаем союз с ней, и в то же время с Кустовым, потому что
решаем вместе уничтожить Торренса: вот вам случайность в чистом виде!
- Я больше не успеваю за ходом ваших мыслей, Главный Агент, - сказал
Н'Гана. - Как же можем одновременно убить Торренса и оставить его в живых?
- Мы не обязаны доводить до конца нашу попытку, - ответил Чинг. -
Хватит того, что мы сделаем вид, что хотим убить Торренса. Подумайте о
возможных последствиях убежденности живого Торренса в том, что мы пытались
убить его, а Кустова спасли! К тому же, если мы дадим Торренсу возможность
спастись при попытке убить его агентами Лиги, а сами попытаемся убить
его...
Еле заметные улыбки появились на лицах Ответственных Агентов.
"Видимо, - сказал сам себе Дунтов, - они поняли, что он имеет в виду. Мне
хотелось бы сказать то же самое о самом себе. Но так ли уж мне это нужно
на самом деле? Ведь есть вещи, которые лучше не знать".
Борис Джонсон пробрался на платформу заброшенной станции метро и при
свете своего фонаря увидел, что Майк Файнберг уже на месте, нагруженный
двумя металлическими бидонами, большой кистью и небольшой металлической
коробочкой.
- Ри еще нет? - спросил Джонсон.
- Я его не видел, - ответил Файнберг. - Я принес все необходимое, но
без Ри ничего не получится. Я не в состоянии правильно ориентироваться в
этих закоулках. Столько всяких переходов, а весь потолок покрыт пластиком.
Как узнать, куда ставить заряд? А если Ри схватили Стражники?
- Это невозможно! - воскликнул Джонсон. - Во всяком случае, только не
здесь. У Ри ведь не осталось почти ничего человеческого. Он в этом
подземелье видит лучше, чем наверху. Но, если с ним что-нибудь
случилось...
- Не беспокойтесь за меня! - раздался вдруг сзади свистящий шепот.
Джонсон резко обернулся в тот самый момент, когда призрачный силуэт
Лаймана Ри появился из-за колонны. Этот человек и в самом деле
передвигался, как призрак.
- Тебе не стоило бы развлекаться таким образом, - сказал Джонсон. - В
один прекрасный день ты можешь расстаться со своей шкурой.
Ри громко рассмеялся.
- Это стало у меня как будто второй натурой. Но перейдем к более
серьезным вещам.
Под предводительством альбиноса они вскарабкались по крутой лестнице,
которая вела в просторное помещение, раньше соответствовавшее верхнему
этажу станции. Потолком ему служил тот самый слой блестящего пластика,
который странно контрастировал с окружающим беспорядком.
Наверху находился Музей Культуры. Тот самый.
Альбинос привел их к месту, где старинные турникеты отделяли станцию
от выхода. Они перелезли через них, потом поднялись по нескольким
ступенькам, которые неожиданно прерывались и исчезали в потолке:
террористы уперлись в пол Музея.
Ри приложил к нему ухо и молча прислушивался в течение нескольких
секунд.
- Да, - сказал он наконец. - Все правильно. Мы под залом для
собраний, прямо под эстрадой. Слушайте! Начинает заполняться. Я различаю
вибрацию от множества шагов, за исключением того места, которое прямо над
нами. Это значит, что именно здесь находится трибуна. Нам повезло, и мы
прибыли вовремя!
Джонсон еще раз восхитился тонкостью слуха альбиноса и его
безупречным знанием подземного мира. Гегемония заимела, безусловно,
грозного врага, вынудив его укрыться в этих искусственных катакомбах.
- Что ж, прекрасно, - сказал Джонсон. - За работу.
Файнберг открыл один из огромных бидонов, обмакнул кисть в сероватую
массу и начал обмазывать ею пластиковый потолок.
- Это нитропластик, - объяснил он, не прерывая своего занятия, -
очень мощный и сохнет почти мгновенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60