Кустов остался
жив, а Лига лишилась всех выгод, на получение которых рассчитывала в
случае удачи. Гегемония поступила очень умно, переложив ответственность за
покушение на Братство. Ведь по мнению среднего Опекаемого, все акты
Братства были абсолютно необъяснимы, а причины надо было искать в тумане
древних наставлений, почерпнутых в забытых книгах, озаглавленных "Библия",
"Коран" или "Теория социальной энтропии".
Никто не знал точно, о чем эти книги, но было ясно, что появились они
в Эпоху Религий, и фанатики, которые вдохновлялись ими, должны были
восприниматься как естественное и неотвратимое зло - точно так же, как
признаки душевного заболевания овладевали людьми, считавшимися святыми.
Совет не испытывал затруднений, поддерживая мнение о том, что акции
Демократической Лиги и Братства Убийц одно и то же, направлял общественное
порицание на собирательный и, в конечном счете, малоопасный образ секты
каких-то безответственных типов.
Джонсон попробовал усилием воли прогнать облако, которое заволакивало
его мозг и мешало обзору, чтобы взглянуть на часы.
Еще на одну минуту ближе к Деймосу...
"В конце концов, может быть, мне и повезет, - подумал он рассеянно. -
Потом посмотрим. Надо подумать об этом на свежую голову. Ведь получается,
что Лига ходит по кругу". Число вновь вступавших, которое и так никогда не
было достаточно высоким, регулярно понижалось. Засилье Гегемонии все
возрастало. Глаза и Лучи продолжали терзать население, и Опекаемые
превращались в стадо, безразличие которого росло по мере того как
повышался уровень жизни, а санкции, карающие за Запрещенные Деяния,
становились все более жестокими.
И вот теперь, казалось, само Братство решило поддержать Гегемонию,
если только... Братство не было с самого начала ставленником Гегемонии,
специально созданным для проведения подобных операций.
А может быть, все это не имело никакого смысла. Может, даже лучше,
если его каботаж будет обнаружен и...
В этот момент двигатели смолкли.
Поднятый со своего кресла, Джонсон полетел вверх, неожиданно
лишившись веса, однако пристяжные ремни удержали его. Одновременно со
своим телом, сбросившим тяготы ускорения, голова у него тоже прояснилась
при виде Деймоса, хаоса его мертвых и бесплодных скал, которые окружали со
всех сторон миниатюрный космопорт.
Но не знал, как же все произошло, да и теперь его это мало волновало.
Он был жив.
Он прибыл на Деймос в целости и сохранности. Теперь он превратился в
"Самюэля Скляра", недавно прибывшего на Фобос после недолгой прогулки на
Деймос. Через сутки он сядет на корабль, летящий на Землю - единственное
место, где Лиге еще удавалось держаться и действовать достаточно
эффективно.
К тому же, из трех тысяч сторонников Лиги две тысячи находились на
Земле.
Земля была еще слишком дикой планетой, богатой заброшенными и
забытыми закоулками, так что Гегемонии было очень трудно распространить на
нее тотальную слежку. И Лига выживала, и сам он выжил.
Один бой был проигран, но борьба будет продолжена, и результатом ее
будет свержение Гегемонии и установление Демократии.
Да, борьба будет продолжена, и в следующий раз...
Борис Джонсон поклялся себе, что по крайней мере уж следующий-то раз
будет обязательно.

3
Порядок является врагом Хаоса. Но враг
порядка является также врагом Хаоса.
(Грегор Марковиц. "Теория социальной энтропии")
Зал заседаний Совета был составлен подчеркнуто скромно. Стены и
потолок были отделаны простым дюропластиком однообразного кремового цвета,
а пол был покрыт коричневым плюшем.
В центре зала стоял огромный прямоугольный стол из орехового дерева,
предназначенный исключительно для рабочих совещаний. По четыре кресла
стояло с каждой из четырех его сторон, и одно - с третьей, то есть во
главе стола. В центре стола располагались два массивных блюда из серебра:
на одном стояли стаканы и бокалы различной емкости, на другом - набор
традиционных кувшинов: вино, бурбон и водка.
Именно в этой банальной земной, если можно так выразиться, обстановке
десять мужчин, собравшись у этого самого стола, повелевали судьбами
двадцати биллионов человек. Не существовало законодательных органов, не
было независимых органов юстиции: во всей Солнечной системе не было ни
одной частицы власти, которую не придержал бы Совет Гегемонии. Пятеро из
его членов определялись всеобщими выборами, которые проводились крайне
редко. Пятеро других выбирались Генеральным Опекуном Системы, гигантской
ЭВМ, которая имела доступ к информации, накопленной всеми местными
Опекунами.
Координатор и Вице-Координатор выбирались самым испытанным методом -
в результате изощренных интриг в борьбе за власть в кулуарах Совета.
Владимир Кустов, самый могущественный человек в пределах Солнечной
системы, говорил отрывистым голосом, в котором сквозила едва сдерживаемая
ярость:
- Так ты находишь это забавным, Джек? А если тебя самого пытались бы
убить?
Джек Торренс, Вице-Координатор Гегемонии, спокойно потягивал водку с
сардонической ухмылкой на губах, которая слегка округляла его узкое лицо,
напоминавшее мордочку мелкого грызуна.
- Но, Владимир, - ответил он с невозмутимым видом, - ведь это в тебя
они стреляли, не в меня же. По-моему, Лига доказывает, что у нее
изысканный вкус, когда она выбирает свои жертвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60