— Тайгер! — Она протянула руку, которую я жадно хватил. Ее рот был мягким, страстным цветком, горячим, влажным, пальцы вцепились в мои плечи, а я прижал ее к себе так сильно, что мы казались одним человеком, который объят непомерным, всепоглощающим желанием. Но что-то примешивалось к объятию, она это почувствовала. Оторвалась от моих губ, вырвалась из кольца моих рук и посмотрела вопросительно:— Милый, что с тобой?У нее был низкий, чуть хрипловатый голос, который меня особенно волновал.— Давай присядем.Мы вошли в комнату, и она взяла меня под руку. Как непросто объяснить ей! Я позволил ей напоить меня кофе. Она покорно ждала, и наконец я сказал:— Придется отложить нашу свадьбу, родная...Боль, вспыхнувшая в ее глазах, была мимолетной.Она ушла, оставив печальный блеск, говоривший о многом.— Ты можешь объяснить мне?Я покачал головой:— Нет, прости.— Но сегодня...— Я собирался заявить об увольнении. Но это случилось раньше... Дело очень важное, и никто другой не сможет с ним справиться.— Никто?— Киска, милая... Это касается безопасности страны и, может быть, твоей тоже. Англия и США связаны так крепко, что случившееся у одних затрагивает и других. Я не могу выбраться из этой истории, не могу ничего объяснить. Ведь и так сказал тебе немало. У нас есть свод правил, который нельзя нарушать до самой смерти, а она всегда рядом. Прости, девочка, но прежде всего моя работа, а уж потом... Ты умница и поймешь меня!— Это очень трудно. — Она вдруг отвернулась, а губы сложились в жалкое подобие улыбки. — Я даже не знаю, что сказать...— И не надо. Я быстренько покончу с этим делом и вернусь.Ее глаза встретились с моими.— Ты уверен, что вернешься? На этот раз?— Я всегда возвращался.— Но это в последний раз? А потом ты останешься со мной? — Она поставила чашку с кофе и сложила руки на коленях. — Скольких ты убил, Тайгер? Сколько раз пытались убить тебя! Обстоятельства, обстоятельства! Но твоя звезда может закатиться, и тогда...— Рондина...— Нет, дай мне сказать. Раньше тебе было все равно — жить или умереть. Это работало на тебя. Но теперь ты совсем другой и можешь погибнуть. Можешь не вернуться на этот раз.Я встал и повертел в руках свою шляпу:— Когда все кончится, вернусь.— Я могу и исчезнуть.— Найду тебя.— Я не об этом. Просто слишком долго мучилась. Мне казалось, что я нашла любовь и безопасность, о которых мечтала, а теперь все идет прахом...Я не мог сказать того, что хотел. Не мог объяснить, не имел права спорить, да мне и не хотелось. Не было преграды, которую она не могла бы преодолеть, если захотела бы, а если нет, то...— Колесо уже повернулась, детка. Твой номер выигрывает или нет. Но я вернусь. Есть люди, которые не меняются. Я один из них.Подойдя к двери, я обернулся и подмигнул ей. На ее лице была все та же печальная улыбка, и я знал, что у нее сейчас творится в душе. У меня однажды было такое.«Хуже быть он и не мог, этот свадебный денек, — вертелись у меня в голове две дурацкие строчки. — Хуже быть он и не мог...» * * * Я забрал свои пожитки и переехал в отель «Король Леопольд», сняв номер на имя X. Толбота (по инструкции Грейди). Подождал полчаса, набрал номер Ньюаркского контрольного центра, попросил Вирджила Адамса и сказал пароль:— Тайгер Мэнн. Это «Платон», номер 4-4-9-1. Пароль верен?— Двойная связь. Темплтон-2.— Дартмут, — произнес я.— Роджер, Тайгер. Я тебя по голосу узнал. Б-Икс тоже знает твой голос, но, понимаешь, служба...— 2-21. В чем дело, ребята? Меня ни о чем не предупредили.— Так Грейди распорядился. Ты знаешь что-нибудь о Габене Мартреле?— Читал.— Так вот, он тут. На Чёрч-стрит, в конторе службы безопасности.— Почему?— Он был чуть ли не самой главной шишкой в международном разведывательном мире, его обменивали в войну, личное дело длинное, как простыня. Он был в ракетном кордоне, организовывал проект Белтова и нафарширован именами и явками, которые помогут нам вырваться на десять лет вперед!— Почему же он здесь? Что заставило его перейти на другую сторону? Женщина?— Ты прав, Братец Кролик. Теперь ты в курсе, действуй.— С удовольствием, — ответил я и бросил трубку.История моей жизни, только в другом варианте. Женщина — и ты убит. Женщина — и ты жив. Но каждый раз это катастрофа. * * * Уолли Гиббонс нашел меня в семь часов вечера в баре на Сорок четвертой улице. Он был вместе с Дэйвом Северном, политическим обозревателем его газеты. К тому времени я прочел все утренние газеты, собрал вырезки и стал раскладывать их на столе в шахматном порядке. Каждая вырезка была частью официального сообщения, и я надеялся, что раз к этому делу допустили репортеров, то Северн мог пронюхать что-нибудь новенькое, нос у него был достаточно длинным.Но в газетах все сводилось к одному: Габен Мартрель, ключевая фигура в операциях Советов, попросил политического убежища в первый же день своего приезда в Америку с делегацией для переговоров по разоружению.После того как Уолли объяснил нам детали, мы выпили и заказали ужин.Дэйв знал, кто я, но его язвительная улыбка не стала при виде меня более презрительной. Эти репортеры могут беседовать с президентами и с убийцами, не меняя выражения лица. И все же я понимал, что мои вопросы не вызывают у него особого энтузиазма.— Раз уж ты влип в это дело, Тайгер, каковы твои планы? — спросил Дэйв.— А!..— Газеты ничего не получили. Был приказ — ни звука, понимаешь?Я молча кивнул.— Уолли не дал мне подсыпать деталей в мою статью. Плохо, что придется молчать.— Лучше уж так, — сказал я ему.Он отхлебнул свой мартини и ухмыльнулся:— Я знаю, почему тебе дали такое безумное прозвище...— А вот и нет. Мой папаша окрестил меня Тайгером. Это не кличка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51