Дуло заскрежетало по зубам. Кровь тонкой струйкой
потекла по подбородку, а глаза округлились от страха. Он отлетел к стене,
вскочил и по нему было видно, что он собирается довести дело до конца. Но,
получив не менее увесистый удар, чем первый, он с жалобным стоном свалился
рядом с Матто.
Наступила зловещая тишина. Такая тишина, про которую говорят, что она
даже звенит. Я вновь прервал молчание, заметив:
- Никто не смеет говорить мне "парень".
И по очереди оглядел всех троих Баннерменов, которые никогда не
называли меня по-другому.
Но она никогда не называла меня ни "мальчишкой", ни "парнем". И с
порога чуть ли не шепотом позвала:
- Кэт!
Моя девочка, моя маленькая, милая девочка! Только она могла
превратиться в такую хрупкую изящную женщину. У нее были великолепные
пышные каштановые волосы, глубокие синие глаза и милые теплые губы,
подарившие мне первый в жизни поцелуй. Прекрасная грудь подчеркивала
женственность фигуры. Талия у нее стала тонкой до дерзости и переходила в
божественной формы бедра, которые были самым ярким штрихом ее чувственной
красоты.
- Здравствуй, Анита! - выдохнул я.
Ни пара гостей на полу, ни кровь, ни револьвер в моей руке не
остановили ее. Она бросилась мне на шею и со слезами на глазах очутилась в
моих объятиях. Я с радостью прижал ее к себе, а затем немного отстранил,
чтобы взглянуть ей в лицо.
- Черт меня подери, Анита, как ты изменилась!
Она смотрела на меня затуманенными от слез глазами.
- Откуда ты, Кэт? Мы все думали, ты умер... Ни разу не написал! И мы
ничего.. ничего не слышали о тебе. Почему ты не...
- У меня же тут никого не осталось, - я приподнял ее за подбородок, -
кроме тебя. И все это время я хотел приехать за тобой и забрать отсюда, но
до сих пор не мог.
- Анита! - Вэнс Колби раздавил в пепельнице сигарету. Он был
единственный человек в комнате, отважившийся громко заговорить.
- Легче, приятель. Как-никак мы с ней родственники. К тому же мы были
большими друзьями, и наша дружба даже скреплена поцелуем. Так что веди
себя вежливо, если не хочешь, чтобы тебе показали на порог.
Казалось, Анита только сейчас заметила валяющихся мужчин. Она сразу
стала какой-то скованной. Глаза, только что светившиеся счастьем,
потускнели, а пальцы лихорадочно вцепились в мою руку.
- Может, мы поговорим в другом месте? - шепнула она. - Пожалуйста,
прошу тебя!
Я взглянул на Колби и почувствовал, как рот совершенно непроизвольно
скривила улыбка. Я сунул револьвер обратно за пояс и обратился к нему:
- Не возражаете?
- Нисколько.
Я показал на Гейджа и Матто.
- Когда они придут в себя, поздравьте их с приятным пробуждением.

2
В детстве мы находили друг друга в летнем домике. И сейчас мы
отправились туда.
Анита села в большое плетеное кресло, а я расположился на перилах и
сразу же спросил:
- Ну вот, дорогая... А теперь расскажи мне, что тут происходит?
- Ничего особенного, Кэт... Действительно ничего...
- С каких это пор Баннермены принимают всяких подонков? Дедушка или
мой старик сразу бы выбросили их в окно, да и дядя никогда не распахивал
двери перед теми, кто был по положению ниже его. Так в чем дело?
- Ты... ты знаешь этих двоих? Знаешь, да?
- Конечно, знаю. Это люди из "синдиката", их обычно называют
контролерами. Они всегда объявляются, когда у "синдиката" возникают
какие-нибудь... ну, недоразумения, что ли, в финансовых вопросах. Их
всегда посылают, чтобы дать толчок и удостовериться, что "синдикат" свое
получит.
- А ты откуда все это знаешь?
- А что?
- И у тебя есть револьвер?
- Видишь ли, штука в том, что именно я и занимаюсь такими делами. Но
ты можешь не беспокоиться. Так в чем дело?
- Я не могу тебе этого сказать, - прошептала Анита.
- Ну зачем так, дорогая? Говори, ничего не бойся. Я все пойму.
Даже в темноте было видно, как судорожно она сжала руки.
- Пожалуйста, Кэт, прошу тебя, не надо об этом!
- Я ведь довольно странный человек, Анита. Кто знает, может, мне
удастся наступить Руди на хвост. Он-то частенько проделывал это со мной.
- Но они... они же не всегда вели себя так...
- Не бойся, дорогая, рассказывай.
- Нет.
Я спрыгнул с перил и встал перед ней.
- Расскажи все, Анита, прошу тебя. И я с ними рассчитаюсь. Ничего
другого я не хочу от этих гнусных пресмыкающихся.
Анита медленно отвернулась, прячась от моего взгляда.
- Я боюсь, Кэт... Они, конечно, сделали тебе много зла. И никто бы на
твоем месте его не забыл. Но пожалуйста... пожалуйста, прошу тебя, не
усугубляй положения.
- Странный ты человек, Анита, - я приподнял ее с кресла и крепко
обнял. Только потому, что двоюродным братьям и сестрам разрешается
обниматься, но тем не менее это оказалось ошибкой.
Пальцы вдруг ощутили ее нежное тело, руки непроизвольно сжали ее
крепче, чем было допустимо, точно ток прошел по телу, в голове зашумело и
мои чувства передались ей.
Она прошептала что-то, чего я не расслышал, потому что лицо мое
зарылось в ее волосах, а губы жадно искали ее губы. Она ответила со всем
неистовством страсти, на которую была способна, а ее горячий язычок вошел
в мой рот, обдав его пламенем. Я невольно, хоть и против желания,
отстранил ее.
- Кэт... я все время ждала тебя... и никогда не верила тому, что они
говорили... Они говорил и... будто ты умер... И я сказала тебе еще в ту
ночь, когда ты уходил, что буду ждать...
- Мы были детьми, дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25