его и все нижнее белье
заменил прозрачный халатик. Она намеренно прошла перед лампой, чтобы
подтвердить мои догадки.
- Нравится? - спросила Энн.
- На тебе - да.
- А если бы не на мне?
- Все равно нравилось бы.
Она протянула мне одну из тех патентованных штучек, которые якобы
разрешают все механические трудности, возникающие в домашнем хозяйстве;
потом вытащила из моего кармана сигарету и прикурила от настольной
зажигалки. Выдохнув дым мне в лицо, она спросила:
- Это не может подождать?
Я поцеловал ее в кончик носа.
- Нет, милая, не может.
Когда я повернулся и засунул приспособленьице в замок Энн отошла в
сторону. Хитрая штуковина скрипела и проворачивалась и, наконец,
погнулась. Я повернул инструмент другой стороной. На этот раз мне повезло:
раздался щелчок, и замочек открылся. Но не успел я шевельнуться, как
верхний свет погас, и сквозь пелену ночи и табачного дыма лишь слабо
пробивался свет настольной лампы.
- Майк... - прошептала Энн.
Я обернулся, чтобы запустить в нее чем-нибудь, и застыл - она
сбросила халат и живой статуей в чулках стояла посреди комнаты, куря
сигарету, которая оранжевым огоньком отражалась в ее глазах. Энн широко
расставила ноги, держа руку на бедре, и каждая мышца этого дерзкого тела
разжигала во мне страсть. У моей блондинки оказалась основа брюнетки, но
это делало ее только более интригующей, соблазнительной - достаточно,
чтобы заставить меня забыть о сумке, избиениях и убийствах.
Я схватил ее в объятья, и она тяжело задышала мне в плечо, затем
куснула меня в плечо и выскользнула из моих рук на тахту, куда я вынужден
был за ней последовать, и мерцающий свет лампы, струившийся по комнате,
словно шептал вместе с нашим дыханием, пока не раздался вскрик...
Моя рука дрожала, когда я потянулся за сигаретой. Энн улыбнулась мне
и мягко проговорила:
- А я уж сомневалась, что могу еще быть интересна.
Я поцеловал ее снова.
- Не кокетничай. Довольна, что сбила меня?
- Да.
Она не произнесла ни слова, когда я встал и вернулся к столу, но
следила за мной неотрывно. Я отложил сигарету, дым которой застревал у
меня в груди, и взялся за сумку.
Я присвистнул сквозь зубы. Сумка была набита детской одеждой,
совершенно новой. Я медленно ощупывал ее - крошечные свитера, ботиночки,
чепчики, другие вещицы, названия которых были мне даже неизвестны. На дне
лежали два аккуратно сложенных шерстяных одеяльца.
Десятки предположений носились в моей голове, но только одно имело
какой-то смысл. Рыжая была матерью; кто-то был отцом. Изумительная,
прекрасная ситуация для шантажа. И причина для убийства... И еще факт: все
вещи совершенно новые, с иголочки, на некоторых даже сохранились ценники.
Я открыл молнию бокового отделения: набор булавок губная помада и
карманное зеркальце. В маленьком карманчике лежало несколько фотографий. Я
разглядывал их и видел совсем другую Нэнси - молодую девушку лет
шестнадцати. Вот она на пляже с юношей, а вот - уже с другим. Снимки,
очевидно, были сделаны на загородной прогулке или пикнике. Ребят было
много, но Нэнси, казалось, никому из них не отдавала предпочтения.
Да, тогда она был иной - свежей, как едва распустившийся цветок. Ее
глаза улыбались мне, словно зная, что в один день эти карточки окажутся
здесь, передо мной. На двух фотографиях были ясно видны ее руки; Нэнси
носила кольцо.
Я внимательно вглядывался в фон в надежде понять, где делались
снимки, но видел только воду и песок. На обратной стороне тоже не было
никаких пометок... Проход оканчивался тупиком. Высокой крепкой стеной,
которую я не мог одолеть без лестницы
- Это тебе помогло? - внезапно произнесла Энн.
Я кивнул, вырвал из чековой книжки листок, подписал его и положил на
стол. Я уже определил сумму, но все-таки спросил:
- Сколько ты хочешь?
Энн не ответила, и я оглянулся: Энн, все еще обнаженная, лежала на
тахте и улыбалась. Наконец она сказала:
- Нисколько. Ты уже заплатил.
Я захлопнул сумку, взял с полки шляпу и открыл дверь. Мистер Берин
все равно должен мне пятьсот долларов; Энн получит свою поездку.
Я подмигнул ей, она подмигнула мне, и дверь захлопнулась.

8
Ночью я не спал - выложил содержимое сумки перед собой на стол и
курил одну сигарету за другой, пытаясь понять, какой все это имеет смысл.
Детская одежда, несколько фотокарточек, грязная сумка... Вещи Рыжей.
Когда это было?
Где?
В холодильнике стояло пиво, и я медленно потягивал его, размышляя,
перебирая в уме все факты.
Лучи солнца пробились сквозь оконные занавески, тщетно пытающиеся
удержать ночь, и я вспомнил, что обещал позвонить мистеру Берину. Он сам
поднял трубку, и на этот раз сонливость звучала в моем голосе.
- Это снова Майк.
- Доброе утро. Вы рано на ногах.
- Я еще не ложился.
- В преклонные годы вам придется расплачиваться за отсутствие
самодисциплины, молодой человек.
- Возможно, - произнес я невыразительно, - но сегодня платите вы. Я
оставил моему другу чек па пятьсот монет.
- Отлично, Майк; сейчас же позабочусь об этом. Вы узнали что-нибудь
от вашего... мм... источника?
- Все только запуталось. Но я узнаю. Клянусь.
- Тогда я могу считать, что деньги потрачены с пользой. Но,
пожалуйста, будьте осторожны, я вовсе не желаю, чтобы вы опять попали в
какую-нибудь переделку.
- Это обычная вещь в моей профессии, мистер Берин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48