Ну и воображение у вас!
- О'кей, не волнуйтесь.
- Боже мой, кто волнуется? Будь я проклят, Майк...
Я сидел с невозмутимым видом, держа кружку с пивом и любуясь в
зеркале своим отображением. В моей голове смутно забрезжила какая-то
мысль. И сколько я не думал, не мог понять, что же меня беспокоит.
Наконец, мысль приобрела ясность и мною овладело беспокойство. Я даже
привстал на ноги.
Я не слышал, что говорил мне Пат, да и говорил он тихо, но неожиданно
он громко что-то повторил и я взглянул на него. Его руки не лежали на
месте, а нервно прыгали в унисон, рот же щерился острыми хищными зубами.
- Майк, вы пытаетесь придумать достаточный повод, чтобы привлечь
Гриндла к делу об убийстве. Хватит, мне это надоело! Мы давно работаем над
тем, чтобы прижать этого парня с его боссом, и я не желаю, чтобы вы все
испортили. Не прибавляйте мне забот, приятель. Я знаю, как вы привыкли
действовать. Кто-нибудь всегда обращается к вам, если необходимо
поговорить на языке оружия. В этом деле деньги Гриндла не замешаны, а если
один из его ребят пытался подработать на стороне, то Луи тут ни причем.
Нам нужно законное основание, чтобы судить этих людей, а не притягивать за
уши убийство со стороны. Поэтому советую пока держаться подальше от этого
дела.
Я долго молчал, и потом заметил:
- Я и не думаю о поводе, приятель.
Рука Пата нервно дернулась.
- Плевать мне на то, что вы думали. Понимаете, что я вам сказал? - он
одним глотком допил пиво и протянул кружку бармену, приказал повторить. Я
молчал, а Пат стучал пальцами по стойке. Так мы просидели минут пять,
затем он вновь осушил кружку и отпихнул ее от себя.
- Черт подери... - пробормотал он.
- Не волнуйся, приятель.
Затем он повторил свои нравоучения, посоветовал мне особенно не
рисковать и слез с табурета. Подождав, когда он выйдет за дверь, я
рассмеялся. Да, трудно быть полицейским, да еще в таком городе. А может
это у него от возраста. Шесть лет назад его вообще ничего не волновало: ни
убийства, ни обнаженные красотки с маргаритками в волосах.
Подошел бармен и осведомился, не хочу ли я еще пива. Я отказался и
попросил его разменять четвертак. Взяв монеты, я двинулся в сторону
телефонной будки. В справочнике было указано, что Маленький театр
расположен в конце Гринвич Виллидж и малышка с тоненьким голоском заявила
мне по телефону, что мисс Ли репетирует, и если я ее друг, то могу придти
сюда и подождать.
Маленький театр был расположен в старом доме, отделанном с лицевой
стороны плиткой, что являлось напрасной маскировкой его ветхости. День
выдался жарким и нагретый воздух в помещении был еще жарче, чем на ленивой
днем улице. Было душно и резко пахло парфюмерией. Меня впустила вертлявая
девочка. Она тщательно заперла за мной дверь, возможно, опасаясь шпионов,
и махнула мне пальчиком в том направлении, куда мне надо было идти.
Внезапно открылись вращающиеся двери и в коридор вышли покурить пара
девушек в римских тогах. Они остановились в свете единственной лампочки,
слишком слабой, чтобы освещать весь коридор, и закурили, не заметив в
полумраке моего присутствия.
Я видел, что им не жарко, и не мог понять почему. Но тут одна из них
расстегнула тогу и я поглядев на нее понял почему: просто под ней ничего
больше не было. Вертлявая девица скромно произнесла:
- Эллен, у нас посетитель.
Наконец, Эллен заметила меня, улыбнулась и поздоровалась.
- Очень приятно, - но она не удосужилась запахнуть тогу. Потом я
прошел через вращающиеся двери.
Пара вентиляторов внутри помещения перегоняла душный воздух, создавая
обманчивое впечатление прохлады. Я расстегнул рубашку, освободил узел
галстука и чуть прикрыл глаза, привыкая к полумраку. Зал был уставлен
креслами с разбросанной на них одеждой. Передо мной располагалась сцена,
на которой находились несколько человек в тогах. Они стояли, дожидаясь
распоряжений от маленького взъерошенного типа в тенниске. Он что-то кричал
им тонким фальцетом и размахивал руками, положив сценарий на пианино.
Найти Мату оказалось несложно. Она ярко выделялась на фоне какого-то
светлого пятна в своей просторной тоге. Вероятно, она была самой красивой
женщиной в зале, другие ей и в подметки не годились. Режиссер с
взлохмаченной головой объявил десятиминутный перерыв. Вертлявая что-то
крикнула Мате, но слов я не разобрал. Она взглянула в зал, но ничего не
увидела, так как в лицо ей бил свет юпитеров. Мата спрыгнула со сцены и
подбежала к нам. Обеими руками она схватила мои руки, не скрывая радости.
- Вы получили мой пакет, Майк?
- Да, я пришел лично вас поблагодарить.
- Ну, как мальчик?
- Чувствует себя хорошо. Только не задавайте мне вопрос о моем
самочувствии. Прошлой ночью кто-то пытался разбить мне голову.
- Майк!
- Ничего страшного. У меня крепкая голова.
Мата приподнялась на цыпочки и осторожно ощупала огромную шишку на
моей голове, сморщив носик.
- Вы знаете, кто это сделал?
- Нет. Если бы я знал, то он примерял бы на себя гроб по размеру.
Мата взяла меня под руку и отвела в сторону.
- Давайте посидим немножко. Я так о вас беспокоюсь.
- К чему это?
Она опустила блестящие глазки.
- Наверное я буду дурочкой, если скажу вам почему, - промолвила она.
- Сказать?
- Если пришло мгновение поцеловать ее, то откладывать было нельзя, но
на ней было наложено столько грима, да и свидетелей было слишком много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59