Простой пример. Ну, сказал Николай Петрович своему одноглазому мастеру:
— Валюха моя, Никанор, вчера домой воротилась.
И что же? Одни лишь хлопоты этой самой Валюхе — раздеть, умыть, уложить.
Ту же практически фразу, тем же самым, можно считать, голосом произносит Василий Петрович:
— Валя-то наша, слава Богу, отучилась. Домой вернулась вчера, — и в необыкновенное волнение приходит не кто-нибудь, а сам Альберт Алексеевич Печенин, двуногий без малейших признаков утраты трудоспособности, председатель областного телерадиокомитета.
Это называется, не просто подвезло, а прямо-таки карта в руки. Думал всего-то левую лицензию на лося отхватить, а получается, можно даже по поводу нового ружьишка из спецпартии не просто заикнуться, а прямо так и спросить, Василий Петрович, списочек-то еще не закрыли?
Необыкновенно взволнованный Альберт Алексеевич приезжает из общества в телерадиокомитет, приглашает к себе зама по кадрам, предлагает ему «БТ». Поговорили о погоде, и через часок открывается во вверенном товарищу Печенину учреждении невиданная вакансия — редактора-стажера программ для учащейся молодежи и юношества. Такая симпатичная ставочка с окладом 90 рублей в месяц и бесплатным кипятком.
— Хорошо, хорошо, — говорит в телефонную трубку Василий Петрович.
— Как раз, тебе годок перекантоваться, — кричит из комнаты в кухню Николай Петрович, и вот вам итог, вместо того, чтобы лечь и умереть, надо вставать и идти.
С другой стороны, если все равно помирать, то лучше уж перед тем, как откинешься, порадоваться. Увидеть необыкновенное превращение выпуклых буркал в вогнутые зенки.
— Привет, Нюра.
Итак, пора. Пора вставать и ехать. Все.
Но, между прочим, не напрасно падала каша в пустоту. Пусть все еще штормит, но опасность кораблекрушения уже незначительна. Качка минимальна. Если слюну сглатывать, то она перестает прибывать.
Дверь молочного кафе открывается, и Валерия Николаевна Додд, Лера, голубком ныряет в рассеянный свет мая. Конечно, компания терпеливо ждущих на остановке не для нее. Девушка подходит к краю тротуара, девушка собирается вскинуть руку, но, похоже, сегодня она вполне способна без всяких усилий мысль передавать на расстояние.
Да, рука остается прижатой к телу, но чудо происходит. Предметы внезапно, вдруг меняют положение в пространстве. Какой-то бешеный жигуль, обойдя справа хлебный фургон, передним колесом буквально запрыгивает на бордюр и резко тормозит. Глохнет, замирает в каких-то миллиметрах от ног блистательной крали.
Руки
В областном центре есть, конечно, отчаянные молодые люди. Но не всякий из них решится средь бела дня так напугать женщин и голубей. Всю живность на главном проспекте города. Ну, если только Дима Швец-Царев. Сима. Лихой сынок первого секретаря городского комитета ведущей и направляющей общественной организации. Он же племянник генерала из областного управления серых погон и красных околышей.
Да, так и есть. Дверь видавшей виды, бывавшей в разных переделках, беленькой «копейки» отворяется, и чертик выскакивает. Очаровательная улыбка кренделем на его немыслимо порочной физиономии.
— Ну, что, — спрашивает Сима и кладет локоть на крышу, на рябую от неухоженности эмаль своей телеги, — попалась, козочка?
И смех его очень нехорош. Он явно знает больше, чем ему бы следовало. Еще досаднее, что не только он. Много образованных юношей в нашем городе. И ни один не может забыть, за что и как девятиклассницу Валеру Додд из парадно-показательной третьей школы перевели в седьмую обыкновенную.
Казалось бы, два года минуло. Иные из тех, что были без паспортов, уже и военными билетами обзавелись. Папы и мамы постарались. И все равно словосочетание "аморальное поведение" волнует кровь и будит воображение.
Вот, например, Дима Швец-Царев чуть было не переехал девушку омской резиной. Так ошалел, разволновался, завидев у края проезжей части длинноногую красулю. Педали перепутал.
С другой стороны, ну и что? Бывает, и капитаны школьной баскетбольной команды оступаются в период ранней пубертации. Но жизнь, успехи в учебе и работе, примерное поведение освобождают от груза прошлых грехов и ошибок. Безусловно. Вот только поведение не было примерным. К сожалению. Взять хотя бы вчерашнюю безобразную попойку в компании беспутного Симы и закадычных его дружков, братьев Ивановых.
А всему виной оптический обман. Полуденный солнечный зайчик на дверце почтового ящика. Ощущение чего-то яркого, белого внутри жестяной коробки. Не письмеца в конверте, так записки. Не важно, лишь бы почерк знакомый и милые, привычные слова. Увы, пустота, интерференция, дифракция и аберрация.
Началась же эта игра света и тьмы в мае позапрошлого года. Примерно в это самое время два года тому назад директор школы со специализированными физико-математическими классами Егор Георгиевич Старопанский оказался в очень неудобной позе членистоногого. Он стоял так, в узком коридоре, соединявшем основной корпус школы, химическую лабораторию и спортзал. Глазом приклеился к обыкновенной замочной скважине. За спиной заслуженного учителя РСФСР томился в роли понятого крепыш-физрук. Андрей Андреич Речко. С другой стороны двери два школьника нежно дышали в унисон. И это мог видеть через холодную дырочку педагог-новатор. Сопели, не ведая греха. На черных матах полутемного спортзала выдающийся десятиклассник, любимец всех физичек и химичек, краса и гордость школы номер три Алеша Ермаков составлял одно живое, подвижное целое с обыкновенной спортсменкой, ученицей девятого «Б» класса Валерой Додд.
Обзор был хорошим, и директор довольно долго анализировал ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68