белки с темно-красочными пушистыми хвостами с треском расщепляли шишки, а затем, лишь подражая звуку собственных работ, зацокала просто так, и все вышло (для меня, конечно) особенно звонко и убедительно.
Обняв ближайшее дерево, я стоял некоторое время больше ошеломленный переходом от ада к раю, а затем вошел в лес. И когда перешел из подлеска на только бурыми иглами выстланные бугры под могучими соснами, я услышал сначала однообразно вплетающийся в лесной шум, но затем диссонансом заявляющий о себе гул человеческого праздника.
Дальше я брел, ориентируясь на усиливающийся звон литавр, резкую мелодию труб и пронзительную – флейт. И наконец, когда праздник словно бы объял меня, шагнул, так же, как недавно из места пыток, – в лес, прямо в бурно веселящуюся толпу карнавала, тесно заполнившего лесную дорогу.
Пожалуй, мой вид никого не испугал. Более того, эти полуголые, в каких-то тростниковых юбочках мужчины и женщины, выделывающие на ходу беспорядочные па своего танца, видимо, решили, что я – необходимый по сценарию атрибут действия. На каждой моей руке повисли какие-то дивы, мужчины устрашающе размахивали мечами, отчего я очень быстро остался без костюма, мгновенно замененного юбкой, как у всех. Мои бугристые формы, превосходящие размерами достоинства любого местного самца, привели всех в неописуемый восторг и, видать, убедили их в моем лесном происхождении.
В какой-то момент, оглянувшись, я увидел за спиной хобот слона, тут же доброжелательно положенный мне на плечо, а в беседке на спине кто-то мелькнул смутно знакомый – я не разобрал.
Сочтя за лучшее, смешавшись с процессией этих сумасшедших, выбраться естественным путем, я еще раз огляделся и тут же заплясал вместе со всеми.
Как мне показалось, участвовав в походе двести-триста человек и десяток слонов, везущих в беседках на спине музыкантов и важных лиц.
Скоро лес поредел, проплешины сменились полянами, и мы вышли на большое, мелкой травой поросшее поле не менее трехсот метров в диаметре. Почти в середине стоял большой храм в древневосточном стиле – изогнутые крыши пагод, резные фонари...
Повсюду перед храмом были приготовлены дрова для костров, сложенные в одинаковые пирамиды. Слоны встали в шеренгу перед храмом, потом – на колени, и те, кто ехал, благополучно сошли на землю. На одном из слонов, оказывается, ехала Катенька Малинина и с ней – я уже не хотел ничему удивляться – Мираб Мамедов, Вселенский Мэг. И оба – я видел – сразу выхватили меня взглядом из толпы. Причем Мамедов был искрение и неприятно поражен, а Катенька взмахнула рукой, подзывая меня, и что-то крикнула, неслышное в общем оре.
Я пробрался к ней. Мамедов успел испариться.
– Как хорошо! – крикнула Катенька мне в ухо. – Хорошо, что ты пришел. Все начнется часа через два, сейчас будет просто представление актеров.
Смысл последующих сценок, разыгрываемых перед нами, до меня не дошел, но зрители, мне кажется, не более понятливые, чем я, воодушевлено подыгрывали, всячески поощряя скорее всего любительскую игру па поле.
– Где это мы? – прокричал я в маленькое розовое ухо Катенъки.
Она посмотрела на меня удивленно:
– В Саду наслаждений у Мираба. Здесь все, кто прошел отбор. Ты что, правда ничего не помнишь? Я тут главная жрица-богиня, а Мираб – главный жрец. Хорошо, что ты пришел. Когда все начнется, далеко не уходи, главное, чтобы ты меня не упустил, – я могу тебя не увидеть.
Я не понял, но принял к сведению.
Потом внезапно стало темнеть. По моим подсчетам, был еще полдень. Но, подумал я, раз мы в Магическом квартале, то почему бы и не стемнеть?
Вероятно, все-таки я не ошибся со временем и затемнение было искусственное, ибо сумерки слишком быстро, всего за несколько мгновений охватили все вокруг. Только что было светло, но вдруг – там и там – зажглись факелы, лампадки, кто-то уже поджигал костры, и скоро шум и треск огня слышался со всех сторон. Запахло смолой, дымом, благовониями.
Зрители, и без того, возбужденные шествием и последующим представлением, подтягивались к центру, где вновь появился Мамедов с большими красными звездами по всему полю широкого серебристого плаща, в котором он слегка путался. И, довершая маскарад, голову его венчал большой острый колпак того цвета и оформления, что и плащ. Рядом с ним стояли еще четыре подобных мага, статью и окрасом несколько побледнее.
Мамедов громко завопил, устремив руки к небу, запел что-то заунывно-торжественное. Толпа и жрецы вторили ему. Последовал призыв о помощи, я понял – к Богу-Императору, то есть ко мне, потому что в небе над нами возник узнаваемый лик – мой, конечно, – доброжелательно взирающий на эту вакханалию.
Лик, все более материализуясь, сгустился, уменьшился и стал виться над алтарем – большим камнем, метра полтора в диаметре, с углублением внутри, вмещавшим литра два жидкости, но сейчас пустым. Мамедов с ритуальными завываниями разжег вокруг алтаря несколько лампад. Резко запахло чем-то душным и приятным. Толпа шевелилась все более нервно, истерично подвывая. Я оглянулся в поисках Катеньки – ее не было. Зато заметил Исаева с Марго, потом Семена Кочетова и в гуще толпы – вот уж не ожидал! – лейтенанта Стражникова. Хотя почему не ожидал? Не кто иной, как он, помог древним бандитам столкнуть меня с Мирабовой башни.
Подергиваясь и подвывая, вышли вереницей десять человек – мужчин, женщин. Они поочередно подходили к "жрецам", и те тыкали им пальцем между глаз. Завершал операцию Мамедов, после чего у всех засияла жирная точка во лбу. Видимо, эта было посвящение во что-то.
Тут появилась Катенъка в сопровождении двух жрецов с острыми колпаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112