- тут же взбрыкнул он.
- Григорий! - Окрик отца усмирил сына.
- Нет, никто не был знаком. Все познакомились с Ириной перед нашей свадьбой.
- Очень хорошо, - сказал я, думая о том, что было бы интересно увидеть воочию эту диву девятнадцати лет от роду. Надеюсь, мне это удастся.
Я ещё раз взглянул на фотографию. На лице девушки играла сдержанная радость. Не конкретно в легкой улыбке, тронувшей её полные губы, даже не в блестящих глазах, во всем её существе, казалось, затаился, готовый вырваться - дай только повод, - смех. Повода не было, и лицо Ирины пока только светилось от избытка переполнявших её чувств.
Я с трудом оторвался от фотографии. Я понимал, что помимо воли начинаю заинтересовываться этим делом. Хотя, если признаться, умопомрачительная сумма оклада плюс ко всему вообще в голове не укладывающийся размер гонорара за возвращение девчонки настраивали меня на легкомысленный лад. Во все это было невозможно поверить... Впрочем, что я теряю?
Открылась дверь в коридор, и вошел величественный старец лет семидесяти, одетый буквально в камзол. Или ливрею.
- Ужин подан! - провозгласил он.
- Кто это? - удивился я. - Вы мне не говорили...
- Совсем упустил из виду. Это наш мажордом, Семен Макариевич. Раньше он работал в Кремле, но, как выяснилось, я плачу больше.
- Не может быть! - Я попытался скрыть легкую издевку.
- Может. Вы, надеюсь, будете с нами ужинать?
- Всенепременно.
И ужин не обманул моих ожиданий.
Препровождаемые мажордомом, все вошли в столовую, где уже горели вдоль стен электрические канделябры, а на столах - такие же подсвечники. В чулках и лакированных туфлях, разноцветные, одной масти с мажордомом, стоял вдоль стены десяток лакеев, и напряжение предстартового ожидания застыло на их лицах. Еще незнакомые мне коллеги
хозяина - пожилые мужчины с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами и твердыми движениями - сели на стороне Курагина. Молодежь (к которой присоединился и я) расселась напротив. В довершение атмосферы на длинных танцующих лапах проплыл гигантский пегий дог, тут же с тяжким шумом рухнувший у стула крестного отца. Но окрашивающий все мое восприятие здоровый смешливый скептицизм был взнуздан; присутствующие равнодушно не замечали привычного тем самым уже естественно
возносились на более высокую ступеньку нашей социальной постперестроечной лестницы.
И за ужином (кратким и совершенно безмолвным, благо абсолютно вышколенные лакеи четко и вовремя меняли, по знаку мажордома, блюда) я уже всерьез стал высчитывать, сколько времени необходимо для волшебного обращения смешных и наивных нововведений в ритуал, от одного лицезрения которого сжимается восторгом обывательское сердце.
Чем больше, тем лучше. Это как старое вино: столетия лишь повышают цену...
Однако я был рад, когда вместе со всеми смог встать из-за стола и объявить, что мне пора заняться делом.
- Если не секрет, что вы намерены предпринять?
- Не секрет. Буду вместе с вами ждать звонка похитителей. Если я не ошибаюсь, ещё никто не звонил?
- Нет.
- Значит, уже пора. Сутки - достаточно большой срок. А как только позвонят, я за них и возьмусь. Если только её и в самом деле похитили.
Со стороны потерянного мужа я услышал свирепое дыхание, но взгляд Курагина, брошенный на меня, был равнодушным: его мало интересовало мнение подчиненного (а я уже был подчиненным), лишь бы работа шла эффективно.
- Вы не верите, что Ирину Константиновну похитили?
- Я не знаю, как обстояло дело. Могло произойти что угодно. Более определенно скажу, когда услышу требования похитителей.
Дог, сочно, с железным лязгом челюстей заглатывавший за ужином бросаемые с барского стола куски мяса, тяжело встал и, обретя воздушную легкость, затанцевал к двери.
Курагин отвернулся к сыновьям. Бросив на меня влажный загадочный взор, вышла из столовой Катерина, и, на минуту оставленный без надзора хозяйских глаз, я имел возможность рассмотреть - от матерчатых помпонов на туфлях до глубоких морщин значительного лица - этого бутафорского мажордома. Последний раз я встречался с ним лет пять назад, когда мимоходом зацепил его в операции с фальшивыми банковскими
авизо. Тогда под именем отца Георгия он хлопотал о льготной регистрации церковного банка. Липового, конечно.
ГЛАВА 4
МАЖОРДОМ
- Что вам будет угодно? - с высокомерной учтивостью спросил меня мажорджом, когда я, приблизившись, принялся изучать его словно одну из резных деревянных колонн, с архитектурной и художественной точностью расставленных по пространству столовой и, как и сам мажордом, выполнявших две функции: возбуждать эстетический восторг и представать столпами, на которых в буквальном и переносном смысле держалось проходящее здесь действие. Больше всего меня занимали причудливо украшенные и повсюду прикрепленные пуговки из "желтого металла", как пишут у нас в протоколах, а также кружевное жабо, белоснежно и пенно обрамлявшее вежливо застывшее, не узнававшее меня лицо.
- Я бы хотел попросить вас показать мне дом. Надеюсь, вы мне не откажете... Семен Макариевич?
- Извольте.
- Вы поразительно напоминаете мне одного знакомого батюшку, продолжал я изящно и непринужденно болтать, позволяя между тем вести себя по коридорам, галереям, залам... Никогда не понимал (да и не имел случая познать практически) удовольствия жить в музее, а здешний дворец, заполненный резьбой, полировкой, антиквариатом и разными завитушками, чрезвычайно и совершенно напоминал мне музей.
Пропустив меня в дверях очередного помещения, оказавшегося уютной, но без мебельных излишков комнатой, Семен Макариевич зашел сам, запер за собой дверь и величественно указал на кресло:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12