Значит, к вечеру я тебе позвоню, и мы направимся к этой твоей Валентине.
Он засмеялся.
- А ты, старлей, хорошо действуешь на женщин. Стоило тебе появиться в "Речной нимфе", как она и зарыдала. Может, все же перейдешь ко мне в отдел? Хотя бы внештатником? Будешь вроде дружинника по особым поручениям. Как а?
- Подумаю, - сказал я и нажал кнопку отключения. Майор Степанов последнее время становится через чур болтливым. Наверное, обстановка в отделе действует не лучшим образом.
ЧАСТЬ 3
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
ГЛАВА 44
СНОВА УЧИНСКОЕ ВОДОХРАНИЛИЩЕ
Моя неприхотливая машина пожирала русскую милю за милей и вскоре Москва осталась позади. Я ехал в сторону Пушкино, конечной целью было Учинское водохранилище, а там, где-то возле дома отдыха Песково - нужная мне улица Селигерская, дом тринадцать.
Конечно, майора я и не думал слушаться. Мало ли что он там советует. Теперь, когда загородный особняк Клина так неожиданно вновь возник на горизонте, - горизонте водохранилища... моей удачи... - я и не думал отказываться от поездки; что-то должно было произойти, я чуял, чуял!..
Погода продолжала оставаться прекрасной, мне, оказывается, до смерти надоело находиться в каменных джунглях Москвы, так что я радовался мимолетным дарам дороги. И в самом деле, как это изящно, как замечательно видеть за стеклами заведенный и движущийся каруселью мир. Солнце медленно прокралось из-за спины и вдруг нагрело мои колени. Шлагбаум. Грохот пронесшегося в Мурманск поезда. Лица в пыльных окошках бесконечного состава. Виляя из стороны в сторону, но быстро набирая скорость, проскочил передо мной черный кожаный мотоциклист, возможно, из Терещинского инкубатора. Сосновый лес, за медовыми стволами прячущийся зеленый краской покрашеный бесконечный деревянный забор. Синий глаз пруда, с лубочного коврика переманившего вечного рыбака на лодке; мелькнул - нет его.
И так вот, развелкая себя дорожными приметами, я и доехал до места. Причем неожиданно быстро. А только раскинулось передо мной во всю свою ультрамариновую ширь Учинское водохранилище, как я, проехав все двенадцать домов улицы Селигерской по дороге, становящейся все более условной, нырнул под деревья лесополосы, чтобы выскочить наконец к одиночному хутору, обнесенному высоким забором - дому номер тринадцать.
Сейчас при ярком солнечном свете дома, из которых был слеплен этот хутор, потеряли свою призрачную таинственность, но выглядели ещё более красочно, - точно игрушечное строение, словно бы обитель гномиков, не пожалевших ярких красок для своего жилища. А свето-тени ещё более подчеркивали готический излом крыш. И так же, как и прошлый раз оттуда гремела музыка, которую на этот раз пытались заглушить своим варварским грохотом два-три мотоциклетных мотора. И я понял, что на этот раз найду тех, кого надо.
Я сел в машину, развернулся и поехал к двенадцати домам улицы Селигерской. расположившихся параллельно лесополосе, но с другой её стороны. Недалеко от дома двенадцатого среди кустарников лесополосы я нашел место потенистей и здесь спрятал свой "Москвич". Затем вернулся проселочной дорогой и вскоре подошел к калитке в заборе, за которым продолжали греметь моторы и музыка. Дверца была приоткрыта, здесь, конечно, не было нужды запираться. Я вошел.
ГЛАВА 45
ТЕРЕЩЕНКО В СТАРОМ РЕПЕРТУАРЕ
Двор был больше, чем казался ночью. И центральный дом был выше и больше. Почти как особняк Тарасова. Настоящий дом отдыха для веселой компании. Наверное, для этого он обычно и использовался.
Во дворе на все ещё живом газоне стояли несколько мужиков в возрасте двадцати двух-двадцати пяти лет. Двое были голые по пояс, но остальные обряжены в тяжелые кожаные доспехи. У забора, как жеребцы в стойле, выстроились в ряд с десяток мотоциклов. Еще два громко трещали под своими седоками. Вся толпа обступила этих двоих и внимательно, словно фортепьянный концерт Чайковского, слушала музыку их моторов. Пока я наблюдал, один из всадников газанул, вырвался из толпы, сделал полный круг, выбрасывая из-под колес ошметки травы и вновь вернулся к соратникам. Еще раз все застыли с вдохновенным выражением на лицах. Потом кто-то заметил меня. Все сразу уставились в мою сторону. Даже мотоциклы стихли, так что когда ко мне кто-то обратился, было вполне слышно.
- Мужик! Ты к кому?:
- К Сергею.
- Ага. К Терещенко?
- Туда, - бородатый и черный, что говорил со мной, махнул рукой в сторону дома, и все потеряли ко мне интерес. Я пошел к крыльцу дома, а сзади сразу вновь завыло, заревело - все громче, громче... Я не сразу уловил, что треск не просто усиливается, но и приближается ко мне. Я оглянулся, но уже не успел среагировать: железный конь с разгона ударил меня передним колесом, сбил с ног, пролетел по пояснице задним колесом... я осознать не успел... лишь чувство возмущения и ярости!.. Тут мотоциклист, рассыпая во все стороны пулеметные очереди выхлопов, вновь вернулся, ударил... Я ощутил, что меня крепко держат, заводят руки за спину, и кто-то шутро защелкивает браслеты наручников.
Секунды не прошло, как бьло совершено это наглое нападение, которое судя по отлаженности действий - уже не раз доказывало свою эффективность.
Из дома вышел ещё один комиссар, в котором я сразу узнал Терещенко. Руки в карманах, ухмыляясь подошел к нам - все расступились, расчищаая ему путь.
- Терещенко тебе надо? - ухмыльнулся он. - А зачем тебе Терещенко? Ну вот я Терещенко, а что дальше? Хорошо, что нам позвонили, предупредили о твоем появлении. Значит, все ходишь, все вынюхиваешь. Легавый! - вдруг густо засмеялся он, и я вспомнил данную ему Александром характеристику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78